Глава 5. Н.А.Ивницкий Судьба раскулаченных в СССР

Глава пятая

Использование труда спецпереселенцев в промышленности и строительстве


Выселение миллионов раскулаченных крестьян, а затем и «городского элемента» должно было, считало сталинское партийно-государственное руководство, помимо ряда других задач, обеспечить дешевой (если не бесплатной) рабочей силой народное хозяйство восточных и северных районов страны. Прежде всего это касалось лесной и горнодобывающей промышленности, а также новостроек Урала, Сибири, Дальнего Востока и других районов СССР.
В связи с вселением раскулаченных крестьян в безлюдные и малонаселенные северные и восточные районы заметно увеличилось их население и особенно численность рабочей силы. Как уже отмечалось, первоначально планировалось выселить 60 тыс.семей (300 тыс. человек) в Северный край (45 тыс. семей — 225 тыс.человек) и на Урал (15 тыс. семей — 75 тыс. человек). Использовать высланных предполагалось, главным образом, в лесной промышленности (лесозаготовки, сплав) — в Северном крае и горнодобывающей — на Урале.
В марте 1930 г. секретарь Северного крайкома ВКП(б) С.А.Бергавинов сообщал в Политбюро ЦК ВКП(б), что, хотя высланные кулаки и будут расселены в сельскохозяйственных районах (Северо-Двинском, Вологодском и Коми области), использованы они будут «зимой — на лесозаготовках, летом — на сплаве». Это, по мнению Бергавинова, будет не только гига-нтскимусилением края трудовыми ресурсами, но и фактором развития производительных сил новых районов1. Поэтому объем лесозаготовок в крае с 1930 г. увеличился вдвое по сравнению с 1928/29 г. (с 11 млн куб. м до 20-23 млн.)2.
По данным летнего 1933 г. обследования спецпоселков Коми области, спецпереселенцы использовались хозяйственными организациями на лесозаготовках, сплаве и частично в угольной и лесохимической промышленности. Так, из 37 спец-

поселков области только в Ухто-Печорском тресте на буровых работах и в леспромхозах было занято 4 поселка, а в остальных районах (Усть-Куломском, Усть-Вымском, Сторожевском, Сыктывдинском, Прилузском и Усть-Усенском) 33 спецпоселка были заняты (наряду с сельским хозяйством) лесозаготовками и лесосплавом.
По сведениям Переселенческого управления треста «Ко-милес», использование спецпереселенцев на предприятиях треста происходило следующим образом (табл. 123).
Таблица 13
Использование труда спецпереселенцев в тресте «Комилес» на 1 сентября 1933 г.






На работах
Наиме-







Само-
нование


Трудо-
Рабо-
Лесо-
Строи-
С/х
обслу-
леспром-
К-во
К-во
спо-
таю-
заго-
тель-
рабо-
жива-
хозов
семей
людей
собных
щих
товки
ство
ты
ние
Устькулом
2 056
7 983
3 428
3 589
1400
485
1 875
-
Сторо-жевский
577
2 724
771
1113
350
372
466
124
Вильгорт
1 199
4 920
2 879
2 186
856
778
570
152
Пустошь
1 339
5 478
2 444
1842
579
663
307
205
Устьвымс-








кий
1 596
6 885
3 170
2 505
741
900
500
254
Ижма
407
1 163
848
644
399
193
83
58
Троицко-
Печорс-
кий
793
2 638
1 261
1113
329
820
124
140
Всего1
7 967
31791
14 801
12 992
4 654
4 213
3 925
933 Куломском районе (леспромхозе) — 50%, а в Сторожевском — почти 42%. Что же касается Троицко-Печерского и Ижемско-го районов, то здесь в сельском хозяйстве было занято только 11,1-12,9% спецпереселенцев, в то время как на лесозаготовках и в строительстве — 80,8-81,3%. При этом следует иметь в виду, что поскольку часть одних и тех же спецпереселенцев трудилась в сельском хозяйстве, промышленности и строительстве, то общее количество их превышало число графы «всего работающих». И еще на одно обстоятельство следует обратить внимание. По данным треста «Комилес», количество работающих превышало число трудоспособных спецпереселенцев. Это значит, что на работу привлекались и нетрудоспособные (подростки, старики).
Следующая таблица (табл. 14) дает представление об объеме лесозаготовок в тресте (на 1 сентября 1933 г.).
Таблица 14
Сведения об объеме заготовленного и вывезенного лесоматериала в тресте «Комилес»

Наименование леспромхозов
К-во бригад
К-во людей в бригадах
Заготовлено лесоматериала (куб. м)
Вывезено лесоматериала (куб. м)
Устькулом
475
2 271
37 429
18 880
Стсюожевский
39
475
11880
9 150
Вильгорт
7(1)
1979
24 882
12 972
Пустошь
34
1013
12 763
7 606
Устьвымский
113
1 573
37 043
28 522
Ижма
14
318
4 079
4 070
Троицко-Печорский
47
644
16 319
9 060
Всего2
729
8 273
144 395
90 200 лесоматериала значится 8 273 человека. Непонятно, кто еще включен в бригады лесозаготовителей. Вместе с тем по леспромхозу Вильгорт в сведениях о количестве бригад допущена опечатка: нужно указать 57 бригад, а не 7, как значится в таблице. Это следует, во-первых, из того, что при средней численности бригад в 10-11 человек в бригадах Вильгорта не могло быть по 284 человека и, во-вторых, в подлиннике таблицы в итоге числится 779 бригад, то есть на 50 бригад больше, чем дает сумма цифр, значившаяся в табл. 14.
О том, как использовался труд спецпереселенцев в Коми области (примерно такое же положение было и в крае в целом), можно судить по письму председателя Севкрайисполко-ма Прядченко председателю Комиоблисполкома Тараканову «О хозяйственном использовании спецпереселенцев» (4 мая 1933 г.). В письме отмечалось, что «в практике хозяйственного и трудового устройства спецпереселенцев, переданных тресту "Комилес", отмечен ряд ненормальностей». Трест на протяжении ряда лет не выполняет договорных обязательств, заключенных им с ПП ОГПУ по Северному краю, «не уделяет совершенно никакого внимания вопросам трудового использования спецпереселенцев, являющихся основным кадром рабочей силы треста», вследствие чего не выполняются задания по лесозаготовкам. В то же время плохо используется труд спецпереселенцев: из 15 750 трудоспособных на работах занято только 8 904 человека. Между тем трест «Комилес» невыполнение плана объяснял недостатком рабочей силы. В письме приводились факты «безобразного использования рабочей силы спецпереселенцев», в Усть-Куломском районе, например: «Спецпереселенцы бегут. Зарплата не выдается. Посылаемые на работу спецпереселенцы лесопунктом возвращаются обратно за отсутствием продфондов. Из общего количества трудоспособных спецпереселенцев половина совершенно не используется на работе — голодает». В Сторожевском районе: «Условия работы безобразные. Многие спецпереселенцы работают без рукавиц и в одних кальсонах, одежда и обувь не выдается»... В Сыктывкарском районе зарегистрировано 106 случаев «обмораживания спецпереселенцев за отсутствием спецодежды и обуви... Зарплата выдается авансами и в таких размерах, которые побуждают спецпереселенцев к добровольному уходу (бригада 3-4 чел. получает

75 коп.). Пайки за невыдачей заработкане выдаются». В Усть-Вы-мском районе леспромхоз отказался использовать 533 человека, которые голодают; «часть рабочей силы добровольно перешла Упитлаг ОГПУ, часть же бродит по деревням»... Задолженность по зарплате составляла (на 1 апреля 1933 г.) 276 237 руб.
«Комилес», его районные организации, леспромхозы и лесопункты «не стараются создать спецпереселенцам... нормальных условий... Наоборот, "Комилес" допускает ряд таких безобразий, которые не вызывают никакой заинтересованности у спецпереселенцев продолжить работы: удаление работающих спецпереселенцев в отдаленные недостроенные бараки (Усть-Вымский, Сыктывкарский районы), выдача худших продуктов спецпереселенцам, вынужденное хождение за получением продуктов за 7 км от работы». Сотрудники леспромхозов и лесопунктов проявляли грубость по отношению к спецпереселенцам, использовали их на низкооплачиваемых работах и т.п.
Сообщая обо всех этих безобразных явлениях, крайисполком предлагал «немедленно принять самые решительные меры к устранению таковых»3. Вскоре после этого, 11 августа 1933 г., Коми обком ВКП(б) принял постановление, обязывавшее трест «Комилес» (Макеев) устранить недостатки в использовании рабочей силы спецпереселенцев. 11 декабря 1933 г. обком вновь рассматривал этот вопрос и принял соответствующее постановление, но положение не менялось.
16 января 1934 г. Коми отдел ОГПУ в информационном письме секретарю Коми обкома ВКП(б) отмечал, что постановления обкома «не выполняются и не проверяются». На 1 декабря 1933 г. в области имелось 11 459 трудоспособных и «полутрудоспособных» спецпереселенцев, но на лесозаготовках использовалось только 5 143 человека, так как спецодежда и обувь не выдавалась, «вследствие чего наблюдалось помора-живание рук и ног». Зарплата не выплачивалась, авансов в счет зарплаты не выдавали, поэтому не выкупались пайки, «вследствие этого спецпереселенцы голодали». В районах со стороны директивных организаций «побудительных мер к изжитию отмечаемых безобразий... не принимается». Трест «Комилес» мер к изжитию недостатков также не принимает, поэтому начальник Коми облотдела ОГПУ просил обком ВКП(б) воздействовать на трест «Комилес»4.

Бригада, обследовавшая в 1933 г. спецпоселки Сыктывдин-ского района, также отмечала неудовлетворительное использование труда спецпереселенцев. Трудоспособные использовались на работе рубщиками и свальщиками-навальщиками. Высокие нормы (на свалке 29 кубометров, на навалке 27 кубометров) не позволяли их выполнить, что отрицательно сказывалось на заработке и продснабжении. Поэтому спецпереселенцы, как, впрочем, и вольнонаемное население, стремились перейти на рубку с «плохого» вида работ (свалки-навалки). Невыполнение норм выработки объяснялось не только тем, что они были очень высокими, но и «из-за плохого обеспечения спецпереселенцев верхней одеждой и обувью, а также пониженным питанием». Невыплата зарплаты не позволяла спецпереселенцам выкупать талоны на продовольствие. Задолженность по зарплате по обследованным лесопунктам достигала 50-60 тыс. руб. «Достаточной борьбы лесопункты по погашению этой задолженности не ведут», — отмечалось в докладной записке бригады по обследованию использования труда спецпереселенцев в Локчинском бассейне Сыктывкарского района5. Положение семей спецпереселенцев, работающих на лесозаготовках, «очень тяжелое, — сообщалось в записке, — так как денежной помощи от работающих не получают (в связи с задержкой расчетов) и нетрудоспособные не могут выкупать своего пайка»0. Заподозрить бригаду в сгущении красок вряд ли можно, так как она состояла из представителей треста «Комилес» и райкоменданта ОГПУ Сыктывкарского района.
Примерно о таком же положении в Сторожевском леспромхозе писали 10 февраля 1933 г. спецпереселенцы: «В настоящем заявляем в том, что со времени прибытия нас в Коми область, с весны 1930 г., без пропуска работаем до настоящего времени в "Комилесе" при Нившерском учлесхозе. И до настоящего времени ни разу ни за какую работу не получили нормального расчета, как следует... Среди с/переселенцев татар некоторые бригады ударными темпами перевыполнили годовое задание по рубке, и теперь некоторые бригады выполняют дневную норму на 200%. Несколько раз премированы, и по Нившеров-скому лесхозу «Красное знамя» завоевано и держится в руках рубщиков по реке Одью. Но все-таки за такие достижения со стороны рабочих должно было поступить рабочим обмундиро

вание (спецодежда. — Авт.) в начале зимы, но поступило только теперь. И также за теперешние работы квитанции получены, но расчета не произведено ни разу...
Просим Вас сладить все эти ненормальности при нашем лесопункте как можно поскорее»7.
В мае 1933 г. секретарь крайкома ВКП(б) Северного края В.И.Иванов сообщал И.В.Сталину, что в ведении трестов лесной промышленности находится 34 827 семей спецпереселенцев, насчитывающих 120 170 человек. Все они размещены в 201 спецпоселке, в необжитых местах края для использования в качестве рабочей силы на лесозаготовках. Общее число взрослых трудоспособных и подростков с 16 лет составило 60 тыс. человек, т.е. 50% численности спецпереселенцев.
К осени 1934 г. количество трудоспособных спецпереселенцев, занятых в лесной промышленности сократилось до 48 тыс., что объясняется уменьшением общей численности спецпереселенцев края. В тресте «Севлес» работало 25 172 человека или 96,7% трудоспособных, в тресте «Комилес» — 14 300 человек (93,5%), «Мосгортопе» — 5 094 (94,1%), «Унжлесе» — 1 016 (100%), «Севхимлесе» - 262 (92,6%). Всего на работах в лестрестах Северного края трудилось 45 844 спецпереселенца или 95,5% трудоспособного населения.
Задолженность по зарплате по трем трестам ("Севлес», «Комилес», «Мосгортоп») составляла 975 150 руб. Более благополучно обстояло дело в тресте «Унжлес» и совсем не было задолженности в тресте «Севхимлес»8.
Наряду с Северным краем Урал также являлся крупным районом вселения раскулаченных крестьян. Объясняется это его важной ролью в индустриализации страны. Поэтому в постановлении ЦК ВКП(б) от 15 мая 1930 г. «О работе Уралмета» прямо указывалось, что «жизненно необходимым условием быстрой индустриализации страны является создание на Востоке второго угольно-металлургического центра СССР путем использования богатейших угольных и рудных месторождений Урала и Сибири».
В северных районах Урала имелись богатые залежи каменного угля и железной руды, разработка которых тормозилась в связи с нехваткой рабочих рук. Вместе с тем наличие древесно-угольной металлургии требовало освоения обширных лесных

массивов на севере Урала. На лесозаготовки приходилось ежегодно завозить временную рабочую силу не только из южных районов Урала, но и из других регионов страны (Нижегородский край, Башкирия, Татария). Поэтому, отмечалось в одном документе Ураллеспрома: «Принимая в свое распоряжение спецпереселенцев для лесной промышленности... в главную и основную задачу входило колонизировать малонаселенные районы со слабо эксплуатируемыми и в некоторых случаях мертвыми лесными массивами в целях вовлечения их в лесоэксплуатацию, с одной стороны, а с другой — иметь постоянные кадры рабочих.
Это положение исключает необходимость производить ежегодно дорогостоящий и проводимый с большими трудностями завоз в эти районы рабочей силы»...9
К маю 1931 г. различным хозяйственным организациям, главным образом, леспромхозам и горнодобывающим, и частично сельскохозяйственным, было передано 47 157 семей спецпереселенцев (более 220 тыс. человек). Так, тресту «Урал-платина» (Заозерско-Ивдельский, Кытлымский, Косинский прииски) передано 1 692 семьи (8 ООО чел.); леспромхозам: Петропавловскому, Пашийскому, Соликамскому, Тавдинскому и Николо-Павдинскому — 7 012 семей (35 171 чел). Кроме того, передано трестам: «Востоксталь» — 5 ООО семей, «Уралруда» — 1 500 семей, «Уралуголь» — 1 700 семей. Всего 8 200 семей (примерно 38,5 тыс. человек)10.
Выселение раскулаченных на Урал продолжалось в мае и июне 1931 г. и переселение «своих» кулаков в северные лесные и центральные горнодобывающие районы, а также на строительные площадки Магнитогорского комбината и Челябинского тракторного завода позволили в значительной мере решить проблему рабочих кадров, использования спецпереселенцев на предприятиях трестов и объединений: Ураллес, Уралуголь, Востоксталь, Цветметзолото, Союзрыба, Уралторф, Уралмин-сырье, Уралсоль, Калийтрест, треста Стройматериалов и Че-лябтракторостроя11.
Бюро Уральского обкома ВКП(б) постановлением от 4 августа 1931 г. обязывало хозяйственные организации, использующие труд спецпереселенцев, произвести учет последних по производственной их квалификации (слесари, плотники, сто

ляры и проч.), ввести индивидуальный учет труда каждого работающего спецпереселенца с выдачей ему расчетной книжки. Внедрить сдельщину «на всех без исключения строительных работах, а также премиальную систему для спецпереселенцев, перевыполняющих нормы выработки». Хозяйственным организациям «организовать бригады подростков (с 14-летнего возраста. — Авт.) из семей спецпереселенцев для обучения их на работе в данной отрасли хозяйства»12.
К концу 1931 г. на Урале было, по данным ГУЛАГа ОГПУ, не менее 100 тыс. семей спецпереселенцев с населением в 485 тыс. человек13. Основная масса их находилась в распоряжении лесных трестов Урала, о чем свидетельствуют данные табл. 15.

Таблица 15
Сведения об использовании спецпереселенцев в леспромхозах
и лесозаводах Урала на 20 октября 1931 г.
Наименование трестов
К-во семей
К-во людей
В том числе трудоспособных
мужчин
женщин
итого
Уралсредлестрест
16. 299
72 200
15 973
10 973
26 910
Уралсевлестрест
24 567
103 693
23 503
15 025
38 528
Уралзаплестрест
16 502
66 717
16 235
10 592
26 827
Уралдревлестрест
914
4 098
1075
662
1 737
Всего
58 282
246 708
56 786
37 216
94 002
Источник: Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.). Сб. документов. Екатеринбург, 1993. С. 65-66.
Как видим, большая часть спецпереселенцев находилась в ведении лесной промышленности Урала.
Значительная часть спецпереселенцев работала на промышленных предприятиях объединения «Востоксталь». (см. табл. 16).
Как и намечалось планом ОГПУ от 16-17 февраля 1930 г., основными районами вселения на Урале были лесные и горнодобывающие регионы. Только в пяти районах (Тавдинском, Надеждинском, Верхотурском, Соликамско-Березниковском и Чусовском) находилось около 70 тыс. спецпереселенцев, т.е. почти 30% общего их числа, расселенных более чем в 40 районах Уральской области14.

На 10 февраля 1932 г. в области было 429 778 спецпереселенцев, из них: занято в промышленности и на строительстве — 395 681 человек (с семьями) или 92% общей численности спецпереселенцев. В лесной промышленности было 204 155 человек, на предприятиях «Цветметзолота» — 18 341 человек; «Востокстали» — 16 ООО человек; «Востокруды» — 26 845 человек, в состав которого входили Богословское, Гороблагодатское, Высокогорное, Златоустовское, Бакальское и Белоречское рудоуправления, а также ряд карьероуправлений нерудных ископаемых (Билимбаевское, Троицкое, Челябинское и др.). В угольной промышленности Урала было занято 47 665 человек.
Таблица 16
Сведения о численности спецпереселенцев на предприятиях «Востокстали» на 1 ноября 1931 г.

Наименование


Занято
предприятий
Семей
Людей
на предприятиях
Магнитосгоой
9 935
40 426
13 653
Синарстрой
681
2 940
891
Тагилстоой
1 538
6 721
2 782
Надеждинский завод
1170
3 865
2 399
Всего
13 324
53 952
19 725
Источник: Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.). С. 79.

На строительстве Магнитогорского коксохимического комбината работало 40 тыс. спецпереселенцев; Уральского машиностроительного завода — 3 604 человека; в тресте «Уралс-тройматериал» — 16 145 человек; «Уралстройиндустрия» — 7 515 человек и т.д. Всего в строительных организациях в начале 1932 г. числилось около 75 тыс. спецпереселенцев. Кроме того, в сельском хозяйстве было 19,2 тыс. спецпереселенцев; на предприятиях «Союзрыба» — 15,2 тыс. и в промысловой и потребительской кооперации — 14,2 тыс. человек. В остальных хозяйственных мелких организациях — свыше 21 тыс. человек15.
По данным же докладной записки органов ОГПУ Уральской обл. по состоянию на 1 февраля 1932 г. промышленности передано 116 056 семей, или 467 174 человека, из которых было

занято на производстве 171 836 человек, т.е. 36,8% к общему наличию людей.
Использовались спецпереселенцы, по признанию органов ОГПУ, неудовлетворительно. В докладной записке сообщалось о фактах «нерациональной расстановки сил на работе и бесхозяйственного использования таковой». Так, например, в Самаровском леспромхозе спецпереселенцев из поселка Лугового отправляли на работу за 70 км в поселок Добрино, а из последнего перебрасывали рабочих на лесоучастки вблизи поселка Лугового. Сургутский ЛПХ — из поселка Сосновского перебросил спецпереселенцев в поселок Ореховый, а из Орехового на Гортновский лесоучасток, что вблизи Сосновского поселка. В том же Самаровском районе женщин-спецпереселенок использовали на строительстве городка Северостроя в качестве стригалей (строгали бревна), а плотников использовали на заготовке дров, подвозке воды и других подсобных работах. В то же время подростки 16 лет использовались на лесозаготовках.
Лучше обстояло дело с организацией труда на промышленных предприятиях. Здесь режим рабочего времени устанавливался такой же, как и для вольнонаемных рабочих, но оплата труда была ниже, а выдача заработной платы задерживалась нередко за несколько месяцев. По данным докладной записки Ягоды Сталину от 4 января 1932 г., задолженность по зарплате спецпереселенцам в октябре 1931 г. была свыше 2 млн руб. Многие хозорганизации использовали рабочую силу только на 60-80%, хотя производительность труда спецпереселенцев была не ниже вольнонаемных рабочих. На Иманжиринских копях, например, они выполняли нормы на 139% (вольнонаемные — на 136%). Массовым явлением были обсчеты спецпереселенцев16.
В 1932 г. стали создаваться производственные бригады спецпереселенцев как на лесозаготовках, так и на промышленных предприятиях. Так, к марту 1932 г. была создана 3 971 бригада численностью 27 946 человек, т.е. примерно по 7 человек в бригаде. На промышленных предприятиях, по неполным данным, имелось 747 бригад с охватом 7 800 человек или 10 человек в бригаде. В производство внедрялось трудовое соревнование спецпереселенцев в целях повышения производительности труда. В этом в определенной мере были заинтересованы и

спецпереселенцы, так как от этого зависели размер денежной оплаты труда и размер продовольственного пайка. Особенно поощрялось соревнование молодежных бригад «для отрыва молодежи от родителей-кулаков».
Для поощрения спецпереселенцев, выполнявших и перевыполнявших нормы выработки, администрацией хозяйственных организаций устанавливались поощрения в виде денежных и натуральных премий, улучшения жилищных условий. Например, в Пашийском, Теплогорском и Чусовском леспромхозах на премирование передовиков выделено 1 071 руб.; на Ка-рабашском горнозаводском комбинате премировано 4 рабочих на сумму 75 руб. (менее 20 руб. на человека) и две семьи «за систематическое перевыполнение задания (118-125%)» получили «лучшие квартиры». На Потанинском комбинате две бригады в составе 51 человека получили в качестве премий «11 пар штиблет, 6 рубашек». Трест «Челябкопи» премировал 64 человека «первоочередной выдачей зарплаты» и т.д.17
Конечно, меры поощрения играли определенную роль в повышении производительности труда, и спецпереселенцы стремились повышать ее, главным образом, для того, чтобы улучшить свое тяжелое материальное положение. Однако безобразная организация труда, нехватка верхней одежды и обуви («спецодежды») сказывались на физическом и морально-политическом состоянии спецпереселенцев и, в конечном счете, на результатах труда. Этого не могли скрыть даже официальные документы ОГПУ. В уже упоминавшейся докладной записке от 1 марта 1932 г. указывалось, что «обеспеченность с/переселенцев сп/одеждой по-прежнему представляет больное место, в особенности в ЛПХ, где обеспеченность едва достигает 50%». Следует отметить, что к спецодежде относились лапти и портянки, которые в ряде случаев выдавались не бесплатно, а за деньги. Так, в Н.Лялинском леспромхозе спецпереселенцам выдавали за плату: лапти по 2 руб. 10 коп. и портянки по 2 руб. 60 коп. за пару. «Из-за недостатка сп/одежды, — говорилось в записке, — имеются случаи обмораживания на работе спецпереселенцами конечностей».
Нормы выработки, установленные для спецпереселенцев, в большинстве своем не выполнялись и ввиду плохого снабжения одеждой и обувью, «низкого качества инструмента и

не приспособленности спецпереселенцев из южных краев к л/заготовкам». На рубке леса нормы выработки выполнялись в среднем на 65-75%, а на вывозке леса — на 55%.
На промышленных предприятиях производительность труда была несколько выше — она составляла в среднем 80-85% нормы. Более высокая производительность труда была при работе спецпереселенцев бригадным методом, некоторые бригады Курьинского ЛПХ выполняли нормы до 120-130%, Тюменского лесозавода — до 150% месячного задания. На промышленных предприятиях, в частности, на Карабашском горнозаводском комбинате, Ирбитском диатомитовом комбинате производительность труда достигала 100% задания, а на Синарстрое забойщики выполняли нормы на 120-130%. Но даже при выполнении производственных заданий оплата труда не покрывала прожиточного минимума спецпереселенцев. А если учесть, что зарплата не выдавалась вовремя, то станет очевидным бедственное положение спецпереселенцев (голод, болезни). Задолженность на 10 января 1932 г. составляла: по Уралзапле-су — 281 849 руб., Уралсредлесу — 222 759 руб., Уралдревлесу — 44 635 руб. — всего почти 550 тыс. руб.18
И если органы ОГПУ отмечали тяжелое положение спецпереселенцев и неудовлетворительное использование их труда, то что можно сказать о письмах и заявлениях самих спецпереселенцев, высланных на Урал! В обзоре Информационного отдела ОГПУ по письмам высланных на Урал приводятся характерные выписки из писем спецпереселенцев. Вот некоторые из них: «Наша работа страшная, много людей убило соснами, много умерло и много людей пухнет с голоду, и много с ума сходят, так что страшно смотреть. Вы спрашиваете, как нас питают — хуже собак, хороший хозяин собаку лучше кормит, чем нас здесь. В лавках ничего нет» (Тагил).
«Сколько тут калек, вдов и сирот, и лесом убивают, и сами мрут, и душат матери своих детей, в речку кидают и сами с ними и мрут от голода как мухи. Тут на нас смотрят как на зверей...»
«Жизнь моя очень ужасна, и не только моя, а 10 тыс. людей — гибнут от холода и голода и непосильных работ. Я проживаю в Сибири в некоем селе Туринского района (Туринский район находился в Уральской обл. — Авт.). Мы сосланы на принудительные работы, а за что? Нас морят голодом и мы страдаем

от холода... Обращаются с нами здесь хуже, чем паршивый хозяин с собакой. Ужасно свирепствует скарлатина, и люди мрут как мухи, в особенности дети. Заболевают, холод, есть нечего, и по семь человек умирают в сутки; 28 апреля делали подсчет в сельсовете, то наших выселенцев умерло 620 человек» (Надеж-динск)19.
Прошло более двух лет со времени первой высылки раскулаченных, а положение мало изменилось. В августе 1932 г. спецпереселенец Ф.Лобода, высланный из Украины, писал в ЦК ВКП(б): «Я родился в 1899 г., не имел земли и не имел хозяйства, а я кулак!.. Я уже много писал о своем лишении как о неправильном и всегда получаю шаблонный ответ (по украински) «виджувить», а оснований все же нет. Так ответил на мое заявление прокурор Баштанского района (УССР). Меня выслали как сына кулака. ГПУ и на местах обвиняли меня в том, что я опасный для коллективизации потому, что я сын кулака и у меня дух кулацкий...
Вы только приезжайте и посмотрите на переселенческие поселки (на Урале. — Авт.) — 75% оставшихся (многие удрали и многие умерли) пухлые, и причина основная — голод. Можно видеть картину: подросток идет где-то раздобыть кусок хлеба или даже украсть, ибо голод — не свой брат, по дороге падает и умирает и, кроме того, валяется некоторое время как бревно. Когда везут состав, груженный пиломатериалами, ведется точная статистика, которая выявляет, что сопровождающий состав виноват в том, что растерял бревна, и ему могут поставить в счет, а мертвые люди пусть себе валяются. Виноватых нет. Вы запросите комендатуру, пусть даст сведения, сколько у них имеется налицо, сколько бежало и сколько умерло. Она даст, но сведения не будут соответствовать действительности. Когда меня сюда привезли, здесь было очень много людей, а теперь?»20
(Заметим, что в 1932 г. на Урале умерло 32 645 спецпереселенцев и 97 005 человек бежало, поэтому, несмотря на новые поступления ссыльных, численность спецпереселенцев на Урале сократилась на 120 тыс. человек или на 24,7%21.)
Спецпереселенец Ф.Лобода далее пишет о безобразной организации труда: «Почему человека сокращают с работы и не дают ему работы. Ведь он умрет, — не работаешь и хлеба не

получишь, а купить на рынке — много надо денег. Почему людей бросают с одного места работы на другое, что несет тоже голодное заболевание...
Я бы просил обследовать поселки центром, а вы увидите всю картину воочию. Мне вы верить не должны, ибо сведения к вам, наверное, говорят о благополучии. Вы только остановитесь на одном: пусть вам ответят, почему так много умерло и удрало. Наверное, не сразу ответят... Я не имею прогула ни одного, выполняю норму, получил за год 250 г растительного масла, а некоторые и этого не получили... Надо к концу первой пятилетки, не довольствуясь сведениями с мест, а приехать и хорошенько посмотреть правильность даваемых сведений». И в заключение спецпереселенец просил, чтобы давали «достаточное количество хлеба, немного крупы, даже без жиров»22.
Наивно было бы думать, что центр не знает, что творилось на местах — органы ОГПУ в спецсводках, докладных и информационных записках и обзорах сообщали о положении спецпереселенцев и использовании их труда хозяйственными организациями. Об этом, в частности, свидетельствуют материалы местных партийных органов (обкома, райкомов и горкомов партии), органов ОГПУ, советских учреждений. Так, например, агитационно-массовый отдел Кизеловского райкома ВКП(б) в докладной записке (сентябрь 1933 г.) сообщал, что в районе насчитывается 7 292 спецпереселенческих семей (27 783 человека), которые используются в горнодобывающей и лесной промышленности, причем удельный вес их к общему составу рабочих составлял от 75 до 100%. На шахте им. Калинина спецпереселенцы составляли 94% шахтеров, им. Сталина — 85%, им. Куйбышева — 80%, Капитальной — 75%; на Кизелов-ском и В.Яйвенском леспромхозах — 90%, на лесозаводе — 100%. Между тем условия работы и быта спецпереселенцев были безобразные. Как правило, в бараках — в одной комнате жили «по 2, 4 и 5 семей»; есть случаи и худших условий — «живут в неприспособленных под жилье помещениях — конюшни ЛПХ, бывший конный двор на шахте им. Сталина». Одеждой и обувью спецпереселенцы не обеспечивались, поэтому зимой многие из них не могли работать.
Заработную плату спецпереселенцы должны были получать наравне с вольнонаемными рабочими (за исключением

вычетов в пользу ОГПУ), но фактически они получали меньше и во вторую очередь. Даже заработанные деньги не выдавались полностью. В записке агитмассового отдела Кизеловского РК ВКП(б) приводился, например, случай, когда бригада шахтеров Первомайской шахты, заработав 480 руб. (выполнив задание на 156%), получила 350 руб.23
Начальник Отдела спецпоселений ПП ОГПУ по Уралу 2 января 1934 г. отмечал, что большинство леспромхозов не подготовлены к зимним лесозаготовкам: жилые помещения на участках не отремонтированы, бань и дезкамер нет, инструмента не хватает, теплой одежды и обуви нет, даже «рукавицы даются в редких случаях». Задолженность по зарплате в тресте Восток-лес составляла 1 млн. 300 тыс. руб., «благодаря чему в ряде ЛПХ положение спецрабсилы отчаянное... спецпереселенцы голодают из-за отсутствия средств на выкуп пайка». Такое же положение было на предприятиях Обьлестреста, Западолестреста и других хозяйственных организациях — постоянные переброски спецпереселенцев с участка на участок, зарплата полностью не выдавалась в течение года (Самаровский ЛПХ), перебои в снабжении продуктами (Чусовской, Кутвинский, Чермозский ЛПХ и др.), отсутствие теплой одежды и обуви, рукавиц и т.п.
«Если Рыбтрест, Востоклес, Обьлес, Химлес, Стройкера-мика и другие считают, — предупреждал начальник ОСП ПП ОГПУ Урала, — что спецпереселенцев можно заставить работать и по полгода не платить им зарплату, то ОСП предупреждает, что разъяснение о недопустимости подобных явлений будут давать органы Советской юстиции»24.
Предупреждение это, впрочем, не имело никаких последствий. Об этом, к примеру, свидетельствует докладная записка наркома внутренних дел СССР Г.Г.Ягоды секретарю ЦК ВКП(б) И.В.Сталину и председателю Комиссии партийного контроля Л.М.Кагановичу от 7 ноября 1934 г. В ней сообщалось, что произведенным обследованием «кулацкой ссылки в основных районах лесной промышленности Свердловской (бывшей Уральской. — Авт.) области в системе трестов Западолес и Свердлес установлено: в результате безответственного отношения этих трестов к выполнению директив партии и правительственных решений по хозяйственному устройству и освоению трудпоселенцев — они лишились половины спецрабсилы из-за массово

го бегства и смертности трудпоселенцев»25. (По данным ОГПУ, в 1933 г. бежало по бывшей Уральской обл. 55 983 спецпереселенца, умерло — 51 010 человек; в 1934 г. бежало 19 177, умерло 10 975 человек26.)
Огромная убыль рабочей силы в Свердловской области «привела к резкому понижению трудоспособного населения и созданию большой беспризорности». В ряде районов (Коми-Пермяцкий округ, Красная Вишера) выявлено более 2 тыс. семей спецпереселенцев (5 тыс. человек), не имевших в своем составе трудоспособных, «среди них около 800 опухших от истощения». В поселках треста Западолес беспризорных детей, родители которых умерли или бежали, насчитывалось 2 850 человек. Часть из них была передана в детдома, другие — в школы ФЗУ
Жилищные условия продолжали оставаться неудовлетворительными: большая часть находилась в полуразрушенном состоянии, строительство почти не велось. Средства, отпущенные на жилищное строительство, по вине трестов и Наркомата лесной промышленности не использовались. Задолженность по зарплате не уменьшалась. По тресту Свердлес она составляла 435 тыс. руб., по Западолесу — 336 тыс., по Камлесосплаву — 113 тыс., а всего — 884 тыс. руб. Задолженность по некоторым леспромхозам достигала 6 месяцев и больше, а по Камлесосплаву — даже за прошлые годы. «Поэтому, — отмечалось в записке Ягоды, — трудпоселенцы не могут выкупить паек и голодают».
Централизованное снабжение спецпереселенцев было неудовлетворительным, в ряде леспромхозов продовольствие не выдавалось по 5-10 дней, а такие продукты, как крупа, сахар, чай и табак «систематически не выдаются совершенно».
Наркомлеспром, несмотря на обращения ОГПУ (НКВД), никаких мер к устранению этих ненормальностей в положении спецпереселенцев не принимал. Ввиду этого Ягода предлагал:
а) изъять всех трудпоселенцев из трестов, где «освоение и
устройство их до сих пор не проведено»;
б) привлечь к партийной и судебной ответственности «всех
виновных в срыве устройства трудпоселенцев»;
в) обязать НКЛес ликвидировать задолженность по зар-
плате;
г) пересмотреть порядок использования трудпоселенцев.
К докладной записке прилагалась справка с перечнем сооб-

щений в НКЛес и Комиссию советского контроля о положении трудпоселенцев в 1933-1934 гг.эт Однако ни записка Сталину и Кагановичу, ни обращения в наркоматы и Комиссию советского контроля положение спецпереселенцев не улучшили. К середине декабря задолженность по зарплате по тресту Свердлес возросла до 515 тыс. руб., Камлесосплаву — до 300 тыс.; несколько уменьшилась только по Западолесу — до 298 тыс. против 336 тыс. руб. в начале ноября 1934 г. Общая задолженность по зарплате спецпереселенцев, таким образом, превысила по трем трестам 1 млн. 100 тыс. руб. По-прежнему продолжались «бесцельные переброски» спецпереселенцев, не по назначению использовались средства, отпущенные на жилищное строительство, развитие подсобного хозяйства и т.п.28
Характеризуя положение спецпереселенцев в Свердловской области, секретарь обкома ВКП(б) И.Д.Кабаков на совещании райкомендантов Отдела специальных поселений ПП ОГПУ (1934 г.) говорил: «Бюро (обкома. — Авт.) признало неудовлетворительное состояние спецссылки... Спецссылка страдает от отсутствия в целом ряде мест работы, от неумелого использования, от извращений, которые допускаются со стороны хозорганизаций и со стороны соприкасающихся со спецссылкой других организаций... Только что сегодня мы получили докладную записку с предложением полпреда (ОГПУ. — Авт.) изъять из леса энное количество спецпереселенцев из тех районов, где налицо варварское отношение к спецссылке. И другую бумажку получили от хозорганизаций, где предлагают мобилизовать 15 ООО колхозников для лесозаготовок. Два документа: одни предлагают из леса вывезти спецпереселенцев в промышленные предприятия, а другие предлагают направить в лес колхозников. Вот как обстоит с теми людьми, которых направляли для работы в лесу и всячески из лесу выживают, не кормят, не платят, а колхозники должны бросать свое хозяйство, когда требуется беречь урожай, как зеницу своего ока, выезжать из деревни на лесозаготовки»211.
Многие тресты лесной промышленности, отмечалось в одном из документов НКВД, несмотря на то, что уже в течение 4-х лет используют спецпереселенцев, не могут «усвоить ту простую истину, что спецпереселенцы являются постоянными кадрами леса, которых следует не только заставлять работать, но

и создать нормальные производственные и бытовые условия» (Западолестрест, Свердлестрест). Например, администрация лесопунктов поселков Волынка, Мясная, Вильна и др. давала распоряжение работать без выходных дней; Красновишерский ЛПХ недодавал рабочим по 200 г хлеба на том основании, что они зарабатывают продуктов больше, чем на других лесоучастках; «имеют место массовые случаи истощения»...
На предприятиях Востокстальлеса, в частности, Кабаков-ского лесоотдела спецпереселенцам устанавливались нормы выработки, в 1,5 раза превышавшие нормативные, вследствие чего спецпереселенцы работали по 12-14 часов. На поселках Каменском, Ларьковском и др. спецпереселенцев заставляли работать по две смены подряд без выходных дней и т.д.30
Несмотря на неудовлетворительное использование спецпереселенцев на Урале, туда поступали все новые контингенты ссыльных. Так, в первой половине 1935 г. в Свердловскую область прибыло почти 1 700 семей (около 7,4 тыс. человек), выселенных из пограничных районов Ленинградской области и Карельской АССР31. Непосильный труд, тяжелое материальное положение, издевательство и насилие над спецпереселенцами вынуждало последних бежать из ссылки. В связи с этим начальник Отдела трудовых поселений УНКВД по Свердловской области Князев 2 марта 1935 г. направил управляющему объединенным трестом Уралмедьруда письмо, в котором отмечалось, что ряд предприятий, где используются трудпоселенцы, выдают им справки, отзывы и характеристики личного и производственного характера, которые дают «широкие возможности к бегству трудпоселенцев из поселков, беспрепятственному устройству бежавших на работу в различных учреждениях, хозорганах и заводах». ОТП УНКВД просил «категорически запретить выдачу непосредственно на руки трудпоселенцам каких бы то ни было документов, справок, характеристик и отзывов (курсив документа. — Авт.), в случае надобности выдавать их только через районные и поселковые комендатуры НКВД». В противном случае виновные будут привлечены к уголовной ответственности «за покровительство и содействие трудпоселенцам к побегам»32.
В результате высокой смертности и массовых побегов, особенно в первые годы ссылки, численность спецпереселенцев на Урале к концу 1935 г. уменьшилась более чем в два раза — с

484,4 тыс. человек на 31 декабря 1931 г. до 225 тыс. на 31 декабря 1935 г. Правда, некоторое уменьшение численности спецпереселенцев на Урале (как, впрочем, и в других районах) объясняется восстановлением некоторой части их в гражданских правах, но это не имело решающего значения. К концу 1934 г. на Урале было восстановлено 3,5 тыс. человек, 2,3 тыс. из которых остались в трудпоселках, а общая численность спецпереселенцев к этому времени составляла 263,6 тыс. человек33.
В Западно-Сибирском крае основная масса спецпереселенцев использовалась в северных районах в сельском хозяйстве и на промыслах. Одновременно с этим предполагалось использование ссыльных на лесозаготовках (Лестрест), а также в горнодобывающей промышленности (Союззолото). План использования кулаков 11 сентября 1930 г. обсуждался на совещании в крайисполкоме с участием председателя Западно-Сибирского крайисполкома Ф.П.Грядинского, полномочного представителя ОГПУ по краю Л.М.Заковского, начальника краевого административного управления Скрипко и др. Совещание поручило Запсибкрайадмуправлению совместно с хозяйственными организациями определить конкретные районы и пункты заселения и использования спецпереселенцев. Через неделю, 17 сентября 1930 г., в докладной записке адмуправления в крайисполком сообщалось, что согласно плану, разработанному при участии Лестреста и Томского леспромхоза, за комендатурами, имеющими сельскохозяйственный уклон, закрепляются Шер-стобитовский, Галкинский, Чаинский, Тегульдетский и Ше-гарский спецрайоны. За комендатурами горно-приисковыми с основным уклоном разработки рудников Союззолото закреплялись: Ольховка, Артемовский рудник бывш. Минусинского округа, Сарала Хакасского округа, Центральный рудник бывш. Ачинского округа3,1.
В феврале 1931 г. начальник комендантского отдела край-адмуправления И.Долгих докладывал в президиум Запсибкрай-исполкома о положении расселенных в комендатурах спецпереселенцев. В докладе сообщалось о расселении в северных районах 8 847 семей (44 316 человек), занятых в основном сельским хозяйством. В северных районах трудилось около 3,5 тыс. человек в системе Лестреста.
Наряду с этим значительная часть спецпереселенцев была

передана системе Союззолото (Саралинские, Егоро-Салаир-ские прииски, Ольховка и др.) — примерно 3,7 тыс. семей и 400 одиночек. Спецпереселенцы, расселенные в Кривошеинском, Зырянском, Ново-Кусковском, частично в Колпашевском, Парабельском и Каргасокском районах, работали в лесной промышленности (лесозаготовки, сплав и т.п.). И наконец, еще одна часть спецпереселенцев была занята в строительстве (Кузнецкстрой, Желдорстрой, Погрузбюро и др.).
Хозяйственные органы практически не занимались закреплением спецпереселенцев, их хозяйственным устройством. «Лестрест по всему направлению своей политики ограничивается эксплуатацией рабочей силы на "сегодняшний" день, — говорилось в докладе, — совершенно не заботясь о том, что будет завтра. Непроизводство расчетов в течение 2-3 месяцев, а в отдельных случаях в течение 5-6 месяцев (Ново-Кусково, Зырянка), отсутствие элементарной помощи в инструментах, тягловой силе, технической помощи, полная заброшенность семей... порождают естественное тяготение к бегству, снижению производительности труда»35.
Если к этому прибавить отсутствие спецодежды (верхней одежды), которую негде и не за что купить, то, по донесениям комендантов, на работе использовалось не более 50% спецпереселенцев — «остальные лежат раздетыми на нарах». Это, по мнению Долгих, «приведет снова к массовым побегам, как летом прошлого (1930 г. — Авт.) года». В Минусинском леспромхозе из 800 человек осталось только 225.
Основной базой временной концентрации спецпереселенцев в Сибири был Томский лагерь, через который прошло 20 тыс. человек; 15 тыс. было направлено в комендатуры, а 5 тыс. оставались в лагере, из них: занято на работах 460 человек, в том числе 280 на лесозаготовках, для которых был установлен план — заготовить 19 тыс. куб. м; остальные — нетрудоспособные (женщины с маленькими детьми, старики, инвалиды)36.
В связи со вторым этапом раскулачивания и депортации раскулаченных, промышленные комендатуры Западной Сибири к августу 1931 г. получили из Башкирии и Московской обл. 9 923 семьи, имевших в своем составе 50 300 человек. Распределены они были следующим образом:

Источник: Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 - начало 1933 г. С. 146.

Использовались спецпереселенцы на работах Востокуглем и Кузнецкстроем. В спецсводке ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю отмечалось, что спецпереселенцы используются нерационально: рабочая сила используется не по специальности, например, бригада плотников в 120 человек использовалась на Кузнецкстрое на разгрузке кирпича. Из 4 522 человек (в том числе 1 760 женщин и подростков) на строительстве завода занято 2 232 человека, т.е. 50%, остальные — на подсобных хозяйственных работах. В Анжерке из 5 247 трудоспособных спецпереселенцев использовалось на работах 4 441 человек. В Прокопьевске из 2 647 трудоспособных использовано 1 650 человек, в том числе только 310 человек работало по специальности37.
Всего в южных промышленных комендатурах Западной Сибири к концу 1931 г. было 26 тыс. семей, т.е. более 100 тыс. человек. Значительная часть их работала в трестах Востоку-голь, Востоксталь, Цветметзолото. О тяжелом положении жизни и работы спецпереселенцев свидетельствует циркулярное письмо ОГПУ от 21 июля 1931 г. В письме констатировалось, что в большинстве случаев договора с промышленными предприятиями и сельхозорганизациями на использование спецпереселенцев не заключены, «наблюдается нерациональное использование хозорганизациями рабсилы из спецпереселенцев, отсутствие стимулов к поднятию ими производительности труда». Для подростков, нетрудоспособных, беременных женщин часто устанавливались такие же нормы выработки, как и трудоспособным мужчинам. В некоторых случаях нормы увеличивались вдвое по сравнению с вольнонаемными рабочими, что

приводило к обессиливанию спецпереселенцев и «выбытию их из строя».
Учет работы велся неудовлетворительно, расчетные книжки отсутствовали, зарплата своевременно не выдавалась, производились обсчеты спецпереселенцев и т.п. Вместо 25% удерживалось 27% и более в пользу ОГПУ на административное обслуживание спецпереселенцев. «У ряда хозяйственников, — говорилось в циркуляре ОГПУ, — существует мнение, что о спецпереселенцах заботиться нет надобности и что к ним надо применять какие-то особые повышенные производственные нормы». Такое же мнение существовало и у партийных работников в районах вселения раскулаченных. В связи с этим ОГПУ предложило пересмотреть ранее заключенные договора в соответствии с «Основными положениями к договорам ПП ОГПУ с хозорганами на спецпереселенцев». Вновь заключенные договора и дополнительные соглашения к ранее заключенным должны утверждаться ГУЛАГом ОГПУ. В центре заключались генеральные соглашения с НКЛесом и Всесоюзным объединением Цветметзолото. ОГПУ считало необходимым добиваться от хозорганизаций рационального использования спецпереселенцев и стимулирования их труда (премирование и другие поощрения), развертывания трудового соревнования и ударничества. При использовании труда подростков и беременных женщин следовало руководствоваться правилами Наркомтруда, не допуская повышения норм выработки. Добиваться выдачи всем работающим расчетных книжек, своевременной выдачи зарплаты, не допуская обсчета спецпереселенцев. Отчисления от зарплаты в пользу ОГПУ не должны превышать 25%38.
Почти одновременно с этим циркуляром ГУЛАГ ОГПУ направил на места в отделы по спецпереселениям разъяснение, что запрещается подростков моложе 16 лет назначать на работу в промышленность и только в виде исключения возраст для работы в промышленности понижался, но не моложе 14 лет, и только в сельском хозяйстве разрешалось использовать труд детей 12 лет39. Однако и эти «либеральные» директивы не выполнялись. Секретарь Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Р.И.Эйхе на совещании по вопросу о спецпереселенцах 1 октября 1931 г. признавал, что в использовании и хозяйственном устройстве много безобразий, «многие местные организации и работники на

местах... продолжают такую линию: высланный кулак — это наш враг. Поэтому жми и дави. Они не понимают той стороны дела, что мы должны не допускать враждебных действий, но поставить кулака в такие условия, чтобы мы могли его переработать»40. Неразбериха и обезличка господствовали в деятельности хозяйственных организаций, поэтому, говорил Эйхе, «люди с грыжей попадают на тяжелые работы, а здоровые люди — на такую работу, которую может делать 14-летняя девочка и т.д.»
Большая доля вины за безобразия в использовании и устройстве спецпереселенцев лежала и на центральных органах Москвы. «Ни в одном вопросе нет столько безобразий со стороны Центра и местных организаций, как в вопросе о спецпереселенцах, — говорил Эйхе. — Существует величайший разрыв между постановлениями и исполнением этих постановлений, потому что центральные ведомства в этой части допускают затягивание выполнений постановлений директивных организаций и Совнаркома. Что мы можем сделать в денежной части на месте, если нам из Центра не дают? Ведь мы не можем сами червонцы выпускать»41.
О вопиющих недостатках в хозяйственном устройстве и использовании спецпереселенцев в промышленных комендатурах Сибири (Прокопьевск, Кузнецк, Анжерка на Яе) говорил на этом совещании и член ЦКК ВКП(б) М.К.Муранов, командированный туда согласно решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 июля 1931 г. «В смысле использования спецпереселенцев, — говорил он, — получилась... неразбериха, потому что комендатуры передавали их для использования на работе не целиком в распоряжение рудоуправления или строительной организации, а делали таким образом: часть передадут, закрепят, а затем, когда надо перебросить на какие-то другие работы, то брали и перебрасывали»42.
Что касается обеспечения спецпереселенцев теплой одеждой («спецодежда»), то им не только ее не выдавали, но и не возвратили отобранную у них по прибытии на поселение. Такое же положение было на Урале и в Восточной Сибири (Алдан). Тогдаже, 2 октября 1931 г., был заключен так называемый локальный договор между Сиблагом ОГПУ и Запсиблестрестом об использовании труда спецпереселенцев45. Согласно договору Сиблес-трест обязывался использовать на работах в течение всего года главу семьи и, по возможности, членов его семьи — жен

щин и подростков от 14 лет. При этом Сиблестрест должен был «при наличии возможности» использовать квалифицированных рабочих «по их прямой специальности». В договоре оговаривались условия, запрещавшие переброску спецпереселенцев из одного в другой леспромхоз без согласования с Сиблагом ОГПУ. Делалось это не столько в интересах спецпереселенцев, сколько в интересах органов ОГПУ — комендатур, которые должны были следить и учитывать передвижения ссыльных.
Хозяйственные организации должны были предоставить работу спецпереселенцам не позднее 5 дней после прибытия их на место поселения, а органы ОГПУ — предоставить список трудоспособных как глав семей, так и членов их семей. В местах, выбранных для поселения, Сиблестрест по согласованию с Сиблагом ОГПУ обязан был построить для спецпереселенцев жилища и хозяйственные постройки. Норма жилплощади на каждого спецпереселенца определялась в 3 кв. м. Кроме построек индивидуального назначения, предусматривались постройка общественных бань с дезкамерой, больниц или амбулаторий, торгово-складских помещений, школ, детских яслей, кухонь, пекарен, а также административного помещения для комендатуры и охраны спецпоселка.
Строительство должно осуществляться Сиблестрестом за счет средств, отпускаемых ему Центром, а недостающие средства покрываться за счет самих спецпереселенцев. Обеспечение необходимого инструмента для работы спецпереселенцев возлагалось на Сиблестрест.
Условия труда спецпереселенцев (нормы выработки, оплата труда) регулируются общим законодательством о труде и колдоговорами Сиблестреста с Запсибкрайотделом профсоюза лесной и деревообрабатывающей промышленности на 1931 г. Организация труда строится на основе соревнования и ударничества, причем спецпереселенческая молодежь (от 18 до 25 лет) выделяется в особые «молодежные бригады» с тем, чтобы ее высвободить от влияния родителей-кулаков. Хотя формально труд спецпереселенцев должен оплачиваться наравне с вольнонаемными рабочими, фактически из их заработка 15% (раньше — 25%) удерживалось в пользу Сиблага ОГПУ.
Срок договора устанавливался на три года с 1 октября 1931 г. по 1 октября 1934 г. Договор вступал в силу после утверждения

его ГУЛАГом ОГПУ и Главлеспромом ВСНХ СССР. Аналогичные соглашения заключались между Сиблагом с Востокуглем (18 октября 1931 г.) и Кузнецкстроем (31 декабря 1931 г.). Однако ни одно из этих соглашений не выполнялось.
Созданная согласно постановлению Запсибкрайкома ВКП(б) краевая комиссия по хозяйственному устройству и использованию спецпереселенцев (председатель ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю Л.М.Заковский) на заседании 25 марта 1932 г. отмечала по Сиблестресту: невыдачу «зарплаты спецпереселенцам, занятым на лесе», отсутствие снабжения членов семей спецпереселенцев, оставшихся в поселках (Кето-Чулым); «полное отсутствие продовольствия», «побеги на почве голодовки» (Могочино, Ново-Кусково, Колпашево, Кулайс-кая комендатура), сокращение хлебного пайка «при отсутствии других видов довольствия». По тресту Союззолото: «недостаточная обеспеченность спецпереселенцев рудников продуктами питания», отказ в медосвидетельствовании нетрудоспособных, ущемление прав спецпереселенцев (Минусинский комбинат и др.). По лесному управлению Кузбассугля: невыдача хлеба по 5 и более дней; отнесение расходов по доставке грузов на спецпереселенцев (Горная Шорня, Анжерка и др.).
Принятое постановление Комиссии реальной силы не имело, так как не содержало реальных мер по улучшению положения спецпереселенцев, а лишь поручало представителям хозяйственных организаций и органов ОГПУ «поставить вопрос», «просить» соответствующие органы «принять меры», «принять к сведению», «дать указание» и т.д. и т.п.44 Поэтому соглашения, как и другие документы, не выполнялись, что и не удивительно, так как и директивные документы и постановления Центра тоже не исполнялись. Организационные выводы (в мае 1932 г. правление Запсиблеса было распущено) положение спецпереселенцев не изменили. В докладной записке начальника Сиблага ОГПУ в крайком ВКП(б), крайисполком, ПП ОГПУ по Западно-Сибирскому краю и ГУЛАГу ОГПУ от 18 июня 1932 г. констатировалось: «Несмотря на наличие организационных выводов в отношении руководства бывшего Запсиблестреста, новое руководство в лице представителя Наркомлеса не только не принимает реальных мер к улучшению освоения спецпереселенцев, но не считает нужным детально познакомиться с

исключительно неблагоприятными условиями устройства и трудового их использования»45.
Далее отмечалось, что донесения комендантов «рисуют картину полного развала работы, в результате, помимо массовых побегов целыми семьями, не исключаются неотвратимые политические эксцессы на почве голода». В связи с нерациональным использованием труда спецпереселенцев выработка их «не обеспечивает даже выкуп пайка». Наряду с низким заработком сплошь и рядом наблюдалась задержка зарплаты даже за 1930-1931 гг. Так, в Ново-Кусковской комендатуре за строительство и сплав леса в 1931 г. расчеты не были произведены до лета 1932 г. Еще хуже было положение спецпереселенцев, потерявших трудоспособность на работе, — они не только не получали никакой помощи от леспромхозов, но и снимались со снабжения (Зыряновский ЛПХ).
Кодекс законов о труде, вопреки локальному соглашению, не соблюдался; расчетных книжек не было, сверхурочные работы оплачивались как обычные, процветала уравниловка. «Безалаберное использование рабсилы, — говорилось в докладной записке, — срывая производственные задания, снижает заработок спецпереселенцев и стимул к лучшим показателям в работе»16.
Некоторое представление о производительности труда спецпереселенцев в отдельных отраслях промышленности дают следующие данные. На предприятиях Кузбассугля нормы выработки на горных работах выполнялись в 1932 г. на 72,5-118%, лесозаготовках — 92,5-118%, вывозке леса — 26-74%. На Кузнецкс-трое землекопы выполняли на 114-117%, плотники — 69-83,5%, каменщики — 74%, кровельщики — 61,5-109%, чернорабочие — на 87,5% и т.д. В системе Запсибзолото на горных работах процент выработки спецпереселенцами составлял — от 95 до 103, строителей — от 98 до 150, лесозаготовителей — от 77 до 117.
Производительность труда спецпереселенцев была выше, чем вольнонаемных рабочих. Так, в Кузнецкой комендатуре (Запсибзолото) спецпереселенцы-землекопы выполняли нормы выработки на 117%, а вольнонаемные — на 84%, штукатуры — собственно: на 73% и 68%, маляры — 92,9% и 81,5%, кузнецы — 133% и 88%. В системе Кузбассуголь — в Кузнецком ЛПХ спецпереселенцы на одного человека заготавливали 2,83 куб. м леса и 2,57 куб. м вывозили, а вольнонаемные — соответственно:

2,73 куб. м и 1,50 куб. м; на предприятиях горнорудного управления Кузнецкстрой спецпереселенцы заготавливали 3,18 куб. м леса и вывозили 2,56 куб. м, вольнонаемные — 2,82 и 1,62 куб. м. В Горно-Шорском ЛПХ — спецпереселенцы заготавливали 4 куб. м и 4,2 куб. м вывозили, а вольнонаемные — 2,8 куб. м и 3,3 куб. м. Как отмечалось в докладной записке начальника группы горных комендатур в Западно-Сибирский крайисполком, администрация Запсибзолота практиковала переброску спецпереселенцев из одного на другие прииски, чтобы «показать вольнонаемным пример добросовестной работы». Среднемесячный заработок спецпереселенцев составлял по системе Запсибзолото от 45 до 62 руб. при прожиточном минимуме в 36-42 руб. на работающего и 22 руб. на одного члена семьи.
На предприятиях Кузбассуголь заработок спецпереселенца равнялся в зависимости от вида работ от 47 руб. (чернорабочий) до 50-60 руб. (на заготовке и вывозке леса). На горных работах он достигал 70-125 руб. Прожиточный минимум равнялся 27-30 руб., а для иждивенца — 12,5 руб. В системе Кузнецкстроя спецпереселенцы зарабатывали от 58 до 137 руб. при прожиточном минимуме в 50 руб. Разумеется, при наличии в семье 4-5 человек заработанных денег не хватало даже для того, чтобы выкупить паек. А поскольку зарплата выдавалась с большой задержкой и к тому же частично (аванс в размере 50-60%), то положение спецпереселенцев еще больше усугублялось.
И еще на одно обстоятельство следует обратить внимание. В 12 южных промышленных комендатурах использовалось на предприятиях Запсибзолота, Кузбассугля и Кузнецкстроя 22 811 человек, в том числе 17 257 мужчин, 3 631 женщина и 1 923 подростка (от 12 лет). Их использование характеризуется табл. 18.
Таблица 18
Использование труда спецпереселенцев
Наименование организации
Процент использования
Мужчин
Женщин
Подростков
Запсибзолото
107%
40%
36%
Кузбассуголь
116%
25%
43%
Кузнецкстрой
138%
43%
105%
Источник: Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 - начало 1933 г. С. 200.

Из табл. 18 видно, что труд мужчин-спецпереселенцёв использовался полностью (превышение объясняется привлече: нием к работе нетрудоспособной части мужчин). Что касается женщин и подростков, то они использовались в ограниченных размерах. Основными причинами «недоиспользования» трудоспособных женщин, по мнению комендатур ОГПУ, являются:
а) почти полное отсутствие в спецпоселках детских учреж-
дений (детские ясли, сады и т.п.), которые освободили бы жен-
щину от обязанностей по уходу за детьми;
б) неудовлетворительная организация общественного пи-
тания;
в) отсутствие у женщин пригодной для работы одежды и
обуви;
г) «инертное отношение» администрации хозяйственных
органов к использованию женского труда.
К осени 1932 г. на предприятиях объединения Кузбассуголь было более 10,5 тыс. семей спецпереселенцев, насчитывавших около 43,5 тыс. человек. На работах было занято 98,4% трудоспособных мужчин, 51,1% женщин и 33,2% подростков от 12 до 16 лет47. Как видим, детский труд широко использовался в промышленности, а не только в сельском хозяйстве.
Постановления и директивы как местных партийных и советских организаций, так и центральных о хозяйственном устройстве и использовании спецпереселенцев не выполнялись. Об этом свидетельствуют документы специальной Комиссии ЦК ВКП(б) по спецпереселенцам (председатели: сначала А.А.Андреев, а затем Я.Э.Рудзутак) и Политбюро ЦК ВКП(б). 26 января 1932 г. Комиссия рассматривала вопрос о положении спецпереселенцев. 3 февраля 1932 г. Политбюро на основании предложений Комиссии приняло постановление «О выполнении решений ЦК по устройству и использованию спецпереселенцев», в котором отмечалось, что решения ЦК от 20 мая, 10 июля, 2-го, 10-го и 31 августа, 25 сентября и 23 декабря 1931 г. о спецпереселенцах не выполняются. ЦК ВКП(б) указал наркоматам, Центросоюзу, ЦК ВЛКСМ, Всекопромсоюзу на плохое обслуживание спецпереселенцев. Одновременно с этим ЦК указал крайкомам ВКП(б) Казахстана, Северного края, Восточно-Сибирского, Западно-Сибирского, Северо-Кавказского, Дальне-Восточного, Средне-Волжского и Нижегородского кра

ев, обкомам ВКП(б) Урала, Якутии, Башкирии, Ленинградской области, а также Средазбюро ЦК ВКП(б) и ЦК Компартии Украины на то, что они не приняли своевременных мер к устранению недостатков в устройстве и использовании спецпереселенцев48.
Возникает вопрос: почему не выполнялись решения Политбюро ЦК ВКП(б) — всесильного органа, которому были подчинены и подотчетны все партийно-государственные структуры, не исключая ЦИК и СНК СССР, наркоматы и ведомства, суд и прокуратуру?
Объяснить это можно двумя обстоятельствами. Во-первых, тем, что директивы Политбюро не всегда подкреплялись материальными и правовыми основаниями. Поэтому не случайно многие ранее принятые решения затем изменялись или вовсе отменялись. Во-вторых, тем, что Политбюро вряд ли было заинтересовано в выполнении своих решений и принимало оно их, скорее, чтобы создать видимость заботы о спецпереселенцах, как это было весной 1930 г. в связи с перегибами в коллективизации. Иначе — чем же объяснить, что виновные в невыполнении постановлений ЦК ВКП(б) не несли никакого наказания, если не считать ничего не значащих «указать», «обратить внимание» и т.п. предупреждений.
Новые контингента спецпереселенцев прибывали (в 1933 г. в Западную Сибирь прибыло свыше 140 тыс. человек)49, а условия труда и быта их оставались прежними. В ноябре 1933 г. инспектор Носенко докладывал помощнику начальника Управления Сиблага Долгих о том, что договор между хозяйственными организациями лесной промышленности и органами ОГПУ не выполняется. Спецпереселенцы размещены в холодных, недостроенных бараках по 2-3 семьи (8-18 человек) в одном помещении, в связи с чем на человека приходилось 1,3 кв. м площади вместо 3 кв. м по договору (Каргасовский ЛПХ, Могочино, Усть-Чулым).
Выходы на работу и выполненная работа плохо учитываются, вследствие чего отдельным спецпереселенцам зарплата не начислялась «за целые месяцы». На Пыжинском лесозаготовительном участке Каргасовского ЛПХ, например, зарплата не выдавалась с 1931 г., за исключением небольших авансов; на Алатаевском — за 7 месяцев; на Нарымском шпалозаводе, Мого

чинском лесозаводе и Колпашевскому ЛПХ — по 1,5-2 месяца. Как правило, спецпереселенцы расчетных книжек не имели, не знали норм выработки и ставок и потому не имели представления о заработке. Труд детей-подростков (12-14 лет) оплачивался не полностью, хотя они работали наравне со взрослыми по 10 и более часов. Оплата производилась за б часов, с иждивенского пайка они снимались и получали хлеба по 150-200 грамм.
Спецпереселенцы нередко назначались на работу за 40-100 км (Каргасок) и по целому году не отпускались к семье. Спецодеждой и обувью почти не обеспечивались и поэтому на работу спецпереселенцы выходят «зачастую в лохмотьях, дождевиках, полубосые, а иногда и вовсе не выходят из-за отсутствия, главным образом, обуви» (Каргасок, Нарым, Усть-Чулым, Могочино).
Тяжелый труд, голодное существование приводили спецпереселенцев к истощению и многочисленным случаям смерти. «Вся работа по трудпоселенческим вопросам, — докладывал в своем рапорте инспектор, — почему-то странно засекречена... Договор работникам лесных организаций никому, кроме директора и зава спецсектора, не известен, и потому никто за выполнением его не следит»50.
В том же, 1933 г., спецпереселенцы поселка Ампалык Ан-жеро-Судженской комендатуры жаловались в краевую рабоче-крестьянскую инспекцию, что зарплата задерживается «на 4 и даже 5 месяцев», в табелях «рабочие дни ведутся неаккуратно, от чего теряются трудодни и зарплата рабочих»; «без всяких прогулов за месяц приходится получать 5 руб. и концов найти нет возможности». Спецодежда не выдается, «даже лапти полугнилого качества за плату 1 руб. за пару» и с заработком в 30 руб. в месяц почти не остается «зарплаты, чтобы выкупить тот же несчастный паек». «Приварка ни для рабочих, ни для иждивенцев никакого нет... Соли нет больше трех месяцев, и трава без соли ужасно отвратительная, и нет никакой возможности есть ее, — писали спецпереселенцы. — Отношение хозяйственников на наши просьбы о своевременной и полной выдаче пайка... просто грубое с такими выражениями: «Вас всех нужно заморить давно голодом, а не кормить вас». Поэтому просили спецпереселенцы рабоче-крестьянскую инспекцию, «проверить вышеуказанное на нашем участке, добавить... паек ижди

венцев вместо выдаваемых 5 килограмм на месяц увеличить до 10 килограмм, ввиду того, что 5 килограмм не хватает даже и тогда, если к ним добавляют 60% травы, а в деревни мы как спецпереселенцы постоянно ходить не имеем возможности, да и вещи проели уже все...»
Спецпереселенцы просили «смягчить отношения администрации участка, урегулировать выдачу расчета заработной платы и своевременную выдачу пайка...»51
Жалобу подписал 31 спецпереселенец.
В сентябре-октябре 1933 г. Западно-Сибирская краевая ККРКИ провела ряд проверок по трудовому использованию и хозяйственно-бытовому устройству спецпереселенцев, занятых в системе Запсибзолото, Кузбассугля. В частности, в сентябре 1933 г. Анжерская и Прокопьевская городские инспекции проверяли положение и использование спецпереселенцев в угольной промышленности. По результатам проверки краевая ККРКИ констатировала, что Кузбассуглю было передано 41 512 трудоспособных спецпереселенцев, что составляло 40% рабочей силы, занятой в угольной промышленности края. На некоторых участках работ удельный вес их доходил до 65-77%, а на лесоразработках — до 100%. Труд спецпереселенцев использовался нерационально: в Прокопьевске, например, 25% спецпереселенцев было разбросано по 49 точкам, в Анжерске — на 24 объектах и т.д. Использование трудпоселенцев на угледобыче характеризовалось «грубыми нарушениями и извращениями», трудовое законодательство не соблюдалось, в результате «сознательного произвола» спецпереселенцы находились «в исключительно тяжелом положении».
В выводах Западно-Сибирской краевой КК-РКИ (сентябрь 1933 г.) отмечались нарушение норм и порядка снабжения спецпереселенцев. Больные горняки-спецпереселенцы, находившиеся на излечении в Прокопьевске, получали по 250 грамм хлеба в день вместо 700 грамм. Общественное питание, обслуживавшее 10-15% спецпереселенцев, «крайне неудовлетворительно»: обед состоял из воды, нескольких картофелин и крупы, а стоил 40 коп. при заработке менее 40 руб. в месяц. Основную пищу спецпереселенцев составляла «вода с травой и лепешки из размолотых трав с примесью небольшого количества муки и льняного масла». Поэтому в своих коллективных жа

лобах спецпереселенцы прямо заявляли: «Не является ли такое положение следствием линии на вымирание трудпоселенцев, которую проводит Соввласть?» За 8 месяцев 1933 г. с лесоразработок бежало 28% общего числа спецпереселенцев.
Высока была и смертность спецпереселенцев, особенно детей. В 1933 г. в Западно-Сибирском крае умерло 26 709 человек или 11,7%. Кроме того, бежало 49 718 человек (21,8%). Всего, следовательно, потери спецпереселенцев за год составили третью часть первоначальной (на 1 января 1933 г.) их численности (более 76 тыс. человек). Правда, потери эти — численность спецпереселенцев — возмещались вселением в край новых «контингентов». В течение 1933 г. в край было выслано вдвое больше, чем умерло и бежало52.
Хотя основная масса спецпереселенцев использовалась в сельском хозяйстве северных районов края, тем не менее значительное число их использовалось в промышленности южных комендатур. Несмотря «на чрезвычайно неблагоприятные производственные и жилищно-бытовые условия» производительность труда спецпереселенцев нередко была довольно высокой. На шахтах Прокопьевска и Анжерки, например, проходчики-спецпереселенцы выполняли норму на 128%, а вольнонаемные — на 114%. Отдельные молодежные бригады спецпереселенцев (Васильева — в Прокопьевске, Барбанакова — в Киселевске) выполняли нормы до 250% и зарабатывали до 400 руб. в месяц. Правда, в других отраслях промышлености — лесной, например, нормы выработки не выполнялись, что являлось «следствием срыва снабжения и безобразной организации труда», высокими нормами и низкими расценками, поэтому даже при 10-часовом рабочем дне спецпереселенцы выполняли едва 50% нормы (Китатский леспромхоз). Переброски на большие расстояния (время в пути не оплачивалось), задолженность по зарплате, издевательство и избиение спецпереселенцев за малейшие провинности (курение и т.п.) — все это сказывалось на производительности их труда.
В Восточно-Сибирском крае, где в 1932 г. имелось более 90 тыс. спецпереселенцев, они по преимуществу использовались на предприятиях Востоксиблеса, Востокцветметзолота и Востокугля. Хотя договора с хозяйственными организациями органы ОГПУ и заключили, они не выполнялись. Нормы выра

ботки были более высокие, чем у вольнонаемных рабочих; продолжительность рабочего дня длиннее, чем это оговаривалось в договорах. Заработная плата в леспромхозах составляла от 1 руб. 15 коп. до 2 руб. 46 коп. в день; на предприятиях Цветмет-золота — от 1 руб. 67 коп. до 4 руб. 61 коп. Учитывая задержку с выплатой зарплаты, обсчеты и низкий ее уровень, можно представить себе положение спецпереселенцев.
Заметим, что еще в 1930 г. полномочный представитель ОГПУ по Сибири Л.М.Заковский предлагал устанавливать для спецпереселенцев нормы выработки в полтора-два раза выше обычных, а оплату на 50% ниже. В Пинежском районе, например, на лесоразработках при 10-часовом рабочем дне мужчина получал 85 коп. в день, женщина — 75 коп., а подросток — 50 коп. При такой оплате нельзя было ни прокормить семью, ни поддерживать силы работающих. Не намного лучше было положение и на Дальнем Востоке, где расселено свыше 40 тыс. спецпереселенцев. На предприятиях Цветметзолота ссыльные зарабатывали от 56 до 100 руб. в месяц.
В Якутии, на Алдане, насчитывалось в 1932-1935 гг. примерно 5,5-6 тыс. спецпереселенцев, их труд использовался на золотых приисках. Размещены спецпереселенцы были в 11 спецпоселках. Нормы выработки в основном выполнялись, производительность труда спецпереселенцев была на 13% выше, чем у вольнонаемных рабочих. Лучше организован труд, внедрялось трудовое соревнование и ударничество. Заработная плата выдавалась регулярно. Снабжались спецпереселенцы, по словам Ягоды, наравне с вольнонаемными рабочими53. Разумеется, к этим утверждениям Ягоды, как, впрочем, и к другим следует относиться критически. В самом деле, в своей докладной записке Сталину от 4 января 1932 г. он сообщал, что сделано органами ОГПУ по выполнению решений ЦК ВКП(б) о спецпереселенцах. В записке утверждалось, что «со всеми хозорганизациями, использующими спецпереселенцев, заключены договора, по которым они должны до зимы обеспечить всех спецпереселенцев постоянными жилищами, построить школы и больницы». Работающие спецпереселенцы и члены их семей в нормах снабжения должны быть приравнены к вольнонаемным рабочим соответствующих отраслей промышленности. Нормы выработки и продолжительность рабочего дня такие же, как у вольных рабочих. С Нар

комтруда, ЦУСтрахом и Наркомздравом заключены соглашения об оказании медицинской и иной помощи спецпереселенцам наравне с застрахованными вольнонаемными рабочими. Оплата труда не может быть ниже оплаты труда вольных рабочих. Задолженность по зарплате «в основном ликвидирована». Спецпереселенцы освобождены от всех налогов до 1 января 1933 г. и т.д.
Однако все последующее содержание записки и реальная действительность опровергали эти утверждения и в заключение Ягода обращался к Сталину с просьбой: «Для окончательной ликвидации всех ненормальностей в устройстве спецпереселенцев считаю необходимым поставить эти вопросы на обсуждение Комиссии ЦК по спецпереселенцам»54.
Вопрос, как известно, 26 января 1932 г. обсуждался на заседании Комиссии ЦК (председатель Я.Э.Рудзутак) и 28 января и 3 февраля 1932 г. Политбюро утвердило ее решения как постановление ЦК ВКП(б). Но по существу все осталось по-прежнему.
Наряду с Уралом и Сибирью Казахстан также широко использовал труд спецпереселенцев в народном хозяйстве. Основными районами, где использовались спецпереселенцы в промышленности, были Карагандинский угольный бассейн, который, согласно постановлению ЦК ВКП(б) от 15 августа 1931 г. «Об увеличении угольных и коксовых ресурсов», должен стать третьей угольной базой страны, строительство Прибалхашско-го и Риддеровского комбинатов, предприятия Цветметзолота в Чимкенте, рыбные промыслы Аральского моря. Из почти 200 тысяч спецпереселенцев Казахстана в промышленности и на строительстве (1931-1932 гг.) было занято более половины.
В Северном Казахстане хозяйственным организациям передано около 80 тыс. спецпереселенцев (17,7 тыс. семей). В Южном Казахстане, наряду с промышленностью и строительством, труд спецпереселенцев использовался в совхозах и на промыслах. Организован он был неудовлетворительно, оплата труда низкая, материально-бытовые условия тяжелые. Заработная плата не обеспечивала прожиточного минимума спецпере-селенческой семьи. В Северном Казахстане, например, заработок составлял 50-60 руб. в месяц при минимальной потребности семьи в 100 руб. Средний заработок спецпереселенцев Южного Казахстана равнялся 50 руб., а минимальный прожиточный

минимум составлял от 30 до 40 руб. на человека или примерно 120-150 руб. на семью. Нормы выработки были высокими, и потому они не выполнялись. Более высокой производительность труда была только там, где лучше был организован труд, проводилось материальное поощрение, внедрялось трудовое соревнование (предприятия Цветметзолота, Мойские рудники и др.). Но в целом, как уже отмечалось, низкие заработки, плохое снабжение, неудовлетворительные материально-бытовые условия были повсеместным явлением. Задолженность по зарплате спецпереселенцам Южного Казахстана к 1932 г. составляла 1 млн. руб. В дальнейшем, хотя она и сократилась, но так и не была ликвидирована.
О положении спецпереселенцев можно судить по рапорту начальника ГУЛАГа ОГПУ Бермана Ягоде от 5 апреля 1934 г., в котором предлагалось отбывших наказание в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ) и «проявивших себя на работе как ударники» не направлять в спецпоселки, так как материальные условия жизни в них «в большинстве случаев хуже, чем в лагерях» и это «не будет способствовать созданию стимулов к ударной работе». Поэтому, предлагал Берман, кулаков, осужденных органами ОГПУ или судами и отбывших наказание, направлять в спецпоселки только в случае, если их семьи там находятся. Заключенные, досрочно освобожденные из лагерей заударную работу «с правом свободного проживания по СССР, не подлежат направлению в спецпоселки, а семьи их, если они были высланы в спецпоселки, подлежат освобождению из таковых»55.
Но эти предложения были отклонены и даже восстановленным в гражданских правах спецпереселенцам запрещалось покидать места поселения.
Кроме рассмотренных крупных регионов вселения (Северный край, Урал, Сибирь и Казахстан), труд спецпереселенцев использовался на промышленных и строительных предприятиях Карелии (Нивастрой, Шальские горные разработки, строительство и эксплуатация Беломорско-Балтийского канала), Ленинградской области и Кольском полуострове (разработки торфа и апатитов), а также в других районах страны (Башкирия, Нижегородский и Средне-Волжский края и др.). В Карелии и на Беломорско-Балтийском канале (комбинате) работало в 1934 г.: около 30 тыс. спецпереселенцев (с семьями), в Баш

кирии — 13,5 тыс. человек, в Ленинградской области — свыше 30 тыс., в Горьковском (Нижегородском) и Средне-Волжском краях — свыше 11,5 тыс. человек. Всего к весне 1935 г. в народном хозяйстве было занято более 1 млн. спецпереселенцев, в том числе 640 тыс. — в промышленности и на новостройках и 445 тыс. — в сельском хозяйстве. На долю тяжелой промышленности (главным образом горнодобывающей) приходилось 383 тыс. спецпереселенцев, на лесозаготовки — 179 тыс. человек и 78 тыс. — на транспорт, легкую промышленность и другие отрасли56. Для того, чтобы выжить и прокормить семью спецпереселенцы вынуждены были изо всех сил трудиться. Не потому ли из 16 тыс. рабочих-спецпереселенцев, работавших на предприятиях треста Карагандауголь, около 5 тыс. являлись ударниками, в Кузбассе из 25 тыс. — почти 6 тыс. ударников, а на лесоразработках из 72 тыс. — более 20 тыс.?
Трудовое использование спец(труд)поселенцев
В докладной записке зам. начальника ГУЛАГа НКВД СССР И.И.Плинер на имя наркома внутренних дел СССР Н.И.Ежова сообщал, что на 1 октября 1936 г. имеется 1 845 трудпоселков, в которых расселено 278 700 семей (979 017 человек). Помимо этого, в трудпоселках находилось 77 616 трудпоселенцев, восстановленных в правах. Всего, таким образом, 1 056 663 человека (табл. 19).

Из общего числа трудоспособных занято 441 888 человек, или 91,3%. Не использовались на работе лишь женщины с малолетними детьми и учащиеся-подростки — всего 46 255 человек, т.е. 8,7% трудоспособного населения57. Рабочие-спецпереселенцы организованы в 15 717 производственных бригад численностью в 233 162 человека, из них 124 тыс. охвачено трудовым соревнованием. Хозяйственные организации отмечали рост производительности труда спецпереселенцев, перевыполнение норм выработки, внедрение стахановских методов труда. Приводились такие примеры: на Трубстрое НКТяжпро-ма (Свердловская обл.) бригада спецпереселенца Ванина на штукатурных работах добилась всесоюзного рекорда (1 200% нормы); бригада Зоркина (Кизелуголь) вместо 13,2 т добывала 40 т угля (областной рекорд). В Челябинской обл. 300 бригад спецпереселенцев выполняли нормы на 120-200%. В Карагандинской обл. (Казахстан) 1 300 спецпереселенцев работали по-стахановски; их заработок составлял 500-600 руб. в месяц.
В Восточной Сибири из 14 527 спецпереселенцев Нарком-леса 1 723 человека выполняли нормы на 150-300%, а 4 248 — от 100 до 150%. В Омской области из 22 470 спецпереселенцев, работавших на лесозаготовках и рыбных промыслах, 13 327 человек (около 60%) выполняли нормы на 100-200%. В Красноярском крае на добыче золота производительность труда горняков составляла 325%, строителей — 192%. В Якутии на шахтах им. Косарева нормы выполнялись на 147%, им. Слепнева — на 130%, Щербинской — на 138%. Некоторые шахтеры (Байбор, Миронов, Волков) зарабатывали до 1500 руб. в месяц.
В Западной Сибири, в Кузбассе, спецпереселенцы-шахтеры нормы выполняли на 114%, в лесной промышленности — на 127%, в то время как вольнонаемные — на 118%. На предприятиях Запсибзолота спецпереселенцы давали 128% нормы, а на предприятиях Новосиблеса— 115%58.
На основании всего этого (и сельхозосвоения) И.И.Плинер делал вывод, что хозяйственное устройство спецпереселенцев закончено. Повысилась производительность труда, выросли заработки спецпереселенцев, улучшилось снабжение их продовольствием. Для отрыва молодежи от влияния родителей созданы молодежные бригады и звенья в промышленности, артели и бригады — в сельском хозяйстве, улучшились жилищные условия. Вместе с тем в ряде хозяйственных организаций не

созданы нормальные жилищные условия для спецпереселенцев, задерживается выплата заработной платы (Амурзолото, Приморзолото, Средамурлес, Кузбасс, Уралзаплес, Свердлес, Обьрыбтрест и др.)- Несмотря на это Плинер считал, что теперь можно «поставить вопрос о передаче административного обслуживания и хозяйственного управления трудпоселенцами из НКВД в ведение соответствующих республиканских, краевых и областных органов»59.
Это предложение ГУЛАГа частично было принято, и с конца 1936 г. началась постепенная передача хозяйственных функций в трудпоселках в ведение краевых, областных и республиканских организаций. Но касалась она преимущественно сельскохозяйственных северных районов Западной Сибири и сельхозрайонов Казахстана и ведомств, обслуживавших трудпоселенцев (НКЗдрав, НКПрос, НКМестпром). К концу 1937 г. было передано имущество и средства на содержание аппарата на сумму 52 645 тыс. руб., в том числе:

1. Потребкооперации (Казахстан, Новосибирская обл.)
12 437 тыс. руб.
2. Наркомздраву
5 044 тыс. руб.
3. Наркомпросу
8 298 тыс. руб.
4. Наркомзему
14 274,4 тыс. руб.
5. Наркомместпрому
2 642,9 тыс. руб.
6. Разным организациям Новосибирской обл.
6 223,2 тыс. руб.
7. Местам заключения и лагерям НКВД
3 724,4 тыс. руб.60
8 октября 1937 г. Новосибирский обком ВКП(б) и облисполком приняли решение передать «хозяйственную деятельность по системе ОТП УНКВД... соответствующим отделам облисполкома и хозяйственным организациям». Решение это касалось только северных районов трудпоселений (Нарымский округ); южных, промышленных районов (Кузбасс) постановление не затрагивало. В этой связи следует напомнить, что в начале 1930-х годов ОГПУ ставило вопрос о передаче функций хозяйственного устройства и «освоения спецпереселенцев ОГПУ» с одновременной передачей ему аппаратов, средств имущества хозорганов и ведомств, обслуживающих спецпереселенцев» (февраль 1933 г.)61. Изменение позиции органов НКВД в отношении спец (труд) поселенцев объясняется, по мнению

начальника Отдела трудовых поселений УНКВД по Новосибирской области И.Долгих, тем, что задачи по освоению северных районов выполнены: «Проделанная за истекшие семь лет работа по освоению Севера коренным образом изменила всю экономику Нарыма и создала чрезвычайные перспективы для хозяйственного использования его громадных богатств». Эти итоги свидетельствовали о том, что «работники органов НКВД выполнили задание партии в деле освоения северных районов области»62. Поэтому, считали чекисты, их роль выполнена, и теперь они могут выполнять в трудпоселках в основном оперативно-учетную работу.
К концу 1937 г. в трудпоселках НКВД находилось 246,6 тыс. семей трудпоселенцев, насчитывавших около 880 тыс. человек. Расселены они были в 28 районах спецпоселений (табл. 20).
Из табл. 20 следует, что основная масса спецпереселенцев по-прежнему приходилась на Сибирь, Урал, Казахстан, бывший Северный край, а также на Ленинградскую область вместе с Карелией и Кольским полуостровом (Хибины) и Северный Кавказ. Из занятых в тяжелой промышленности 142 31.1 спецпереселенцев в Свердловской области работало 43 645 человек, в Новосибирской — 19 600, Казахстане — 16 822, Челябинской области — 16 079, Ленинградской — 11 362, Дальне-Восточном крае — 9 240, в Красноярском — 7 085, Иркутской области — 6 377 человек. При этом на золотых приисках трудилось 16 818 спецпереселенцев, на угледобыче — 37 360, на предприятиях металлургической, машиностроительной, химической, горнодобывающей и вагоностроительной промышленности — 88 133 человека. Так, в Свердловской области на предприятиях Востокстали трудилось 1576 спецпереселенцев, наТагилстрое— 2 240, Уралвагонстрое и Уралвагонзаводе — 4 536, Химкомбинате и Коксохимзаводе — 3 060 человек. В Челябинской области на Магнитогорском комбинате работало 8 304 человека, на заводе Цветметаллов — 1 140, угольных шахтах — 2 124 человека. На шахтах Караганды было занято 19 115 человек (44 351 человек с семьями) и т.д.
В лесной промышленности Наркомлеспрома работало 63 926 человек, из них: в Свердловской области — 14 609 человек, Красноярском крае — 11 974, Архангельской области — 8 292, Новосибирской - 6 034, Коми АССР - 5 992, в ДВК -

Использование труда спецпереселенцев в промышленности и строительстве
4 113, Омской области — 4 018 человек. Спецпереселенцы трудились также на лесоразработках Вологодской, Иркутской и других областей, Беломорско-Балтийском комбинате НКВД63.
Таблица 20
Численность спецпереселенцев на 1 января 1938 г.

Области, края, республики
Семей
Людей
Новосибирская обл.
38 664
143 694
Омская обл.
9 697
39 499
Красноярский край
14 847
55 293
Иркутская обл.
7 927
28 801
Читинская обл.
874
3 422
Бурят-Монгольская АССР
419
1 688
Якутская АССР
1 224
3 979
Хабаровский край
10 556
43 142
Свердловская обл.
47 344
161976
Челябинская обл.
13 108
49 991
Кировская обл.
2 213
6 876
Чкаловская обл.
583
2 243
Алтайский край
701
2 125
Северный Казахстан
26 760
87 984
Южный Казахстан
8 345
34194
Архангельская обл.
12 675
35 586
Вологодская обл.
2 860
8 406
Коми АССР
5 372
17 798
Ленинградская обл.
6 265
20 007
Карельская АССР
1 575
5 445
Башкирская АССР
3 028
12 176
Куйбышевская обл.
885
3 187
Орджоникидзевский край
11477
42 493
Украинская ССР
1878
7 140
Узбекская ССР
3 474
13 734
Киргизская ССР
2 448
11 715
Таджикская ССР
2 818
9 150
Беломорско-Балтийский комбинат НКВД
8 572
26 957
Источник: ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 214, 215.
По данным справки Отдела трудовых поселений ГУЛАГа НКВД СССР, на 1 июля 1938 г. в 1 741 трудпоселке было расселено 997 329 спецпереселенцев. По сведениям о 869 191 спецпереселенце (128 148 человек восстановлены в правах и, хотя проживали в трудпоселках, в учет не включались), из которых мужчин

247981, женщин—261774, подростков (14- 16лет)—69267, детей— 290 189. Трудоспособных было 414 344 человека (47,7%).
В тяжелой промышленности было занято 95 618 семей численностью 354 311 человек; в лесной — 47 569 семей, 165 405 человек; в системе НКПС — соответственно: 5 560 и 18 196; Нар-комлегпрома — 2 153 и 7 886; Наркомпищпрома — 4 694 и 20 298; Главсевморпути - 826 и 3076; на ББК НКВД - 8 775 и 28 083 человека. Всего в промышленности занято 165 195 семей численностью 597 255 человек или 68,7% всех спец спереселенцев.
В сельском хозяйстве трудилось 57 012 семей, насчитывавших 210 753 человека. Оставшаяся часть спецпереселенцев работала в других организациях и учреждениях64.
Существенно не изменилось и соотношение численности спецпереселенцев, занятых в промышленности и сельском хозяйстве, в 1940 г. Из 260 639 семей, 988 346 человек, в промышленность передано 193 466 семей, 718 863 человека (72,7%); в сельское хозяйство и кустарно-промысловые артели — 67 171 семья, 269 483 человека (27,3%). Наибольшее количество спецпереселенцев работало в лесной промышленности — 146 759 человек, угольной — 143 015, цветной — 97 954, черной — 62 364, химической — 25 164, строительстве и производстве стройматериалов - 69 034, в системе НКПС - 22 778 человек.65
К началу Великой Отечественной войны в трудпоселках НКВД находилось 265 682 спецпереселенческие семьи, насчитывавшие 936 547 человек, в том числе 387 070 трудоспособных. Занято в народном хозяйстве 367 772 человека, или 95% трудоспособного населения. О занятости спецпереселенцев по отраслям хозяйства свидетельствует табл. 21.
Данные табл. 21 показывают, что почти три четверти спецпереселенцев было занято в промышленности, особенно на тяжелых и вредных производствах (угольная, горнодобывающая, лесная, химическая промышленность). В сельском хозяйстве (колхозах и совхозах) около 25%.
Следует обратить внимание на то, что на предприятиях и в хозяйственных организациях НКВД СССР числилось около 33 тыс. спецпереселенцев. Речь идет прежде всего о Беломорско-Балтийском комбинате, комбинате «Севникель», Воркутин-ском, Кольском и Норильском лагерях НКВД.
Все спецпереселенцы территориально были размещены в

36 районах СССР, в том числе в Казахской ССР (133 598 человек), Карело-Финской (8 661), Киргизской (7 236), Таджикской (8588), Узбекской (12 078) и Украинской ССР (6 312 человек), а также в автономных республиках: Башкирской (11 670), Бурят-Монгольской (1 667), Калмыцкой (1 020), Коми (17492), Северо-Осетинской (154) иЯкутской (3 865). Крометого, спецпереселенцы были расселены: в Алтайском (2 624), Красноярском (51 829), Орждоникидзевском (44 540), Приморском (1 018) и Хабаровском (25 416) краях; а также в областях: Архангельской (36 597), Вологодской (9 979), Иркутской (29 236), Кировской (7 386), Куйбышевской (2 757), Ленинградской (3 175), Молотовской (75 369), Новосибирской (186 556), Омской (34 824), Свердловской (89 868), Сталинградской (2 519), Челябинской (46 900), Читинской (23 609), Чкаловской (2 121) и в 5 лагерях НКВД СССР (41 557 человек). Всего в 1941 г. в спецпоселках и лагерях находилось 257 635 семей в количестве 930 221 человек.

Таблица 21
Занятость спецпереселенцев в народном хозяйстве (июнь 1941 г.)

Количество
Количество
Отрасли хозяйства
семей
людей
Лесная промышленность
41 421
136 984
Угольная промышленность
37 169
139 908
Черная металлургия
18 259
62 458
Цветная металлургия
22 260
83 896
Местная промышленность
7 580
25 700
Химическая промышленность
5 713
16 528
Строительство
6 088
18 865
ПРОИЗВОДСТВО стройматериалов
1663
5 428
Тяжелое машиностроение
269
893
Среднее машиностроение
1383
3 645
Электростанции
3 586
11920
Целлюлозно-бумажная промышленность
2 660
8 405
Речной флот
2 688
6 568
Сельское хозяйство
77 559
282 609
в том числе с/х артели
63 759
227 746
совхозы
7 011
25 700
НКВД СССР
10 739
32 821
Источник: ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 191-192, 194. Основными регионами расселения и использования труда

спецпереселенцев в народном хозяйстве страны, как и в прежние годы, были Урал, Сибирь, Казахстан, Дальний Восток и Европейский Север. Здесь, где находились основные топливно-энергетические, горнодобывающие и металлургические предприятия, а также сельскохозяйственные районы, трудилось 93,5% спецпереселенцев013. Использовался их труд и непосредственно на оборонных предприятиях, в частности, наркоматов обороны, вооружения, боеприпасов, авиационной промышленности и других объектах военного назначения07.
Спецпереселенцы на многих самых тяжелых или низкооплачиваемых работах составляли основную рабочую силу. В связи с восстановлением их в гражданских правах после принятия Конституции 1936 г. на спецпереселенцев распространялось и трудовое законодательство. Однако на практике этого не произошло. Нередко для них устанавливались более высокие нормы и более низкая оплата труда, не говоря уже о том, что продолжали удерживаться деньги на содержание комендатур спецпоселков. Льготы, установленные для работников Крайнего Севера, на спецпереселенцев не распространялись, так как «последние не пользуются правом свободного выезда с мест поселения». А поскольку, согласно постановлению ЦИК СССР от 25 января 1935 г., «восстановление в гражданских правах высланных кулаков не дает им права выезда из мест поселений», то и льготы на них не распространялись68. Более того, даже льготы, предусмотренные для семей красноармейцев, на спецпереселенцев не распространялись. В рапорте начальника ГУЛАГа В.Г.Наседкина руководству НКВД СССР от 17 июня 1941 г. сообщалось, что с мест поступают запросы, подлежат ли освобождению семьи трудпоселенцев, дети которых призваны в Красную Армию, от уплаты 5% отчислений от зарплаты, и приводились следующие данные: в 1940 г. из трудовых поселков освобождено детей трудпоселенцев 77 661 человек, в первом квартале 1941 г. — 21 523 человека. ГУЛАГ НКВД считал «необходимым вопрос об освобождении от уплаты 5% отчислений трудпоселенцев, дети которых находятся в Красной Армии, разрешать только в индивидуальном порядке соответствующим заключением Отдела трудовых и специальных поселений ГУЛАГ НКВД по ходатайству трудпоселенцев»би.
Понятно, что ГУЛАГ не заинтересован был в предостав

лении льгот, поскольку 5-процентные отчисления шли в пользу НКВД, поэтому отказывал в просьбах трудпоселенцам. Об этом говорит, хотя бы такой факт: еще в 1938 г. в разъяснении Прокуратуры СССР о правовом положении спецпереселенцев предлагалось впредь до пересмотра этого вопроса в связи с новой Конституцией «прекратить удержания с заработка спецпереселенцев 5% на расходы, связанные с их административным обслуживанием»70. Однако все осталось по-прежнему и к середине 1941 г., хотя со времени разъяснения Прокуратуры СССР прошло более трех лет.
В то же время законодательство, ужесточавшее режим работы, осуществлялось в полной мере. Так, в докладной записке юрисконсульта Отдела трудпоселений ГУЛАГа от 29 июня 1940 г. отмечалось, что основной поток жалоб трудпоселенцев, идущих в ОТП ГУЛАГа «через Приемную Председателя Президиума Верховного Совета СССР (в основном), Прокурору СССР и Секретариат НКВД, вызван тем, что заявителям, восстановленным в гражданских правах... этих прав не предоставляют, выданные им паспорта отбирают, с работы снимают, 5% отчисления с заработка взимают, надбавок к заработной плате за продолжительность стажа работы в данной отрасли лишают. Получилось так, что если до Сталинской Конституции эта категория бывших трудпоселенцев имела одно ограничение, т.е. не пользовалась правом выезда из места поселения, теперь она приравнивается к трудпоселенцам во всех отношениях»71. Поэтому юрисконсульт предлагал пересмотреть ранее данные на места указания по отбору у восстановленных трудпоселенцев паспортов, установлению 5% отчислений от их зарплаты, водворению их в трудпоселки и взятию их на общий учет трудпоселенцев. (Заметим, что на 1 июля 1939 г. в трудпоселках проживало 130 992 человека, восстановленных в гражданских правах в 1932-1936 гг., т.е. до принятия новой Конституции)7'2.
На спецпереселенцев распространялись и действия постановления СНК СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г. о мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины и Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. о переходе на 8-часовой рабочий день, 7-дневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений. Циркуляром НКВД от 28 января

1939 г. постановление от 28 декабря 1938 г. полностью распро-
странялось на спецпереселенцев. За нарушение трудовой дис-
циплины они подлежали увольнению с работы и выселению из
принадлежавшего предприятиям жилья. Уволенные отправля-
лись комендатурой на другое производство, а при повторном
нарушении трудовой дисциплины нарушители переселялись «в
другие, наиболее отдаленные трудпоселки».
Подпадали спецпереселенцы и под действие указа от 26 июня 1940 г. Так, только за вторую половину 1940 г. по трем (из 34) комендатурам Хабаровского края (Троицкая, Колчан-ская, Селемджинская) привлечено к уголовной ответственности 96 спецпереселенцев. В Казахстане по Указу от 26 июня
1940 г. привлечено 169 человек; в Новосибирской области по
Кузнецкой комендатуре — 240 человек, по Колпашевской —
204, Ново-Кусковской — 75 человек; по тресту Прокопьевуголь
осуждено 177 человек, по тресту Анжеруголь — 56 человек и
т.д. Всего в 1940 г. было осуждено 2 823 человека, а в 1941 г. —
4 343 человека.73
Административно-репрессивные меры направлены были на повышение производительности труда спецпереселенцев, хотя и без этого они в большинстве случаев работали более производительно, чем вольнонаемные рабочие. В Хабаровском крае, на предприятиях Амурзолота, Приморзолота и Хаба-ровсклеса работало 6 726 человек. Производительность труда у спецпереселенцев составляла в лесной промышленности от 100 до 120%74. Средняя заработная плата спецпереселенцев, работавших в тресте Амурзолото достигала 290-300 руб.; в Дальне-Восточном лесном транспортном тресте НКПС — 470 руб.; на Оловокомбинате треста Главникельзолото — 545 руб.75
В Свердловской области труд спецпереселенцев использовался на предприятиях «исключительного значения». Из 34 082 трудоспособных спецпереселенцев на работе было занято 38 206 человек (112% — за счет инвалидов и нетрудоспособных). Их труд использовался на предприятиях наркоматов: среднего машиностроения (оборонных), черной металлургии, цветной металлургии, лесной промышленности. На этих предприятиях работало 19 900 семей (64 590 человек) из 27 612 семей (89 868 человек), расселенных в области. В Серовском районе из 10 944 спецпереселенцев, занятых на производстве было

2 949 стахановцев и 2 948 ударников, т.е. 53,9% работавших; в Нижне-Ляминском районе — из 2 558 спецпереселенцев стахановцев имелось 1 038, ударников — 900 человек или 75,8%; в Нижне-Тагильском — из 7 205 рабочих 1 200 являлись стахановцами, а 900 — ударниками (29,2%). На руднике им. III Интернационала, используя метод известных в стране новаторов-бурильщиков А.И.Семиволоса и И.П.Янкина, спецпереселенцы Минеев, Ковалев, Шляхта и другие зарабатывали от 1 100 до 2 600 руб. в месяц. В Красно-Уральском районе спецпереселенцы выполняли нормы до 157%, а Ф.Никитин от 500 до 700% и его заработок составил до 3 500 руб. в месяц76.
По данным Магнитогорской комендатуры (Челябинская обл.), нормы выработки спецпереселенцами перевыполнялись в среднем от 138,6 до 146,3%, а отдельными спецпереселенцами — от 200% и выше.
В Челябинской области из 20 545 трудоспособных спецпереселенцев в 1940 г. соревновались 12 073 человека, т.е. почти 60%; стахановцев было 4 176 человек и ударников — 5 020, т.е. 76,2% соревнующихся77. На комбинате «Североникель» НКВД СССР (Мончегорский район, Кольский полуостров) работало 848 спецпереселенцев. «Многие трудпоселенцы, — докладывала комендатура в ОТП ГУЛАГа, — показывают образцы выполнения производственных заданий и являются стахановцами». Спецпереселенец В.И.Юмик первым на руднике перешел на многозабойное обуривание по методу Семиволоса и выполнял норму на 200%.
Всего же в спецпоселках Кольского полуострова в 1940 г. находилось 23 595 человек, в том числе трудоспособных — 10 127 человек; работали они на комбинате Апатит и НивоГЭСстрое. В поселке № 2 (Апатит), например, было 215 стахановцев и 52 ударника; на железнодорожной ветке комбината работало 240 спецпереселенцев, из них 132 стахановца и т.д.78
В ноябре 1940 г. Отдел трудпоселений ГУЛАГа сообщал, что к концу года в трудпоселках находится 258 448 семей, насчитывающих 959 472 человека, из которых в народном хозяйстве работало 418 569 человек. Основная масса их — 318 564 человека (76,1%) — трудилась в промышленности: «Работают в подавляющей своей части хорошо. Лучшее доказательство: хозяйственники дают высокую оценку, так называемой 2-ой ка

тегории (раскулаченных. — Авт.). Работают преимущественно в предприятиях Наркомлеса и Наркомцвета»79.
В 1941 г. в спецпоселках 36 республик, областей и краев размещалось 936 547 человек, основную массу их—871851 человек— составляли бывшие кулаки, выселенные из районов сплошной коллективизации в начале 30-х годов, а также крестьяне, высланные «за срыв и саботаж» хлебозаготовок и других кампаний и переселенные «в порядке очистки государственных границ» (Запад и Украина). Из 367 772 спецпереселенцев, работавших на производстве, две трети приходилось на промышленность и строительство, а треть — на сельхозартели и совхозы.
На ряде предприятий они составляли 60-70% общего числа рабочих. Как отмечалось в докладной записке ГУЛАГа, многие трудпереселенцы (спецпереселенцы) «являются квалифицированными забойщиками, машинистами врубовых машин, электровозов, токарями, слесарями, лесорубами, сплавщиками ит.п.» Большая часть их являлась стахановцами и ударниками. В тресте Карагандауголь из 16 717 работавших 785 человек были мастерами угля, 3 525 — стахановцами, 4 125 — ударниками. На Уралвагонзаводе из 1000 спецпереселенцев 720 человек являлись стахановцами и ударниками, выполнявшими нормы до 300%80. В Свердловской области на 35 669 работавших спецпереселенцев стахановцев и ударников приходилось более 12 тыс. В Челябинской области из 14,3 тыс. спецпереселенцев 11,7 тыс. (82,3%) трудились по-ударному, выполняя нормы на 125-186%81.
Несмотря на то что спецпереселенцы были восстановлены в гражданских правах (правда, не полностью), трудились они наравне и даже лучше вольнонаемных граждан, отчисления от зарплаты у них продолжались. В 1940 г. они составляли 47 200 тыс. руб., в 1941 г. — 47 600 тыс. Наряду с этим продолжала оставаться задолженность по зарплате спецпереселенцам, особенно на лесозаготовках. Только по четырем леспромхозам Вологодской области (Тотемском, Михайловском, Чуриловс-ком и Таргинском) она составляла 300 тыс. рублей82.
Хотя спецпереселенцы, работающие в промышленности, приравнивались к вольнонаемным рабочим в отношении применения к ним трудового законодательства, на практике это далеко не всегда соблюдалось. На тяжелых работах использо

вались женщины и 14-16 летние подростки. Лесорубами работали женщины (Архангельская, Вологодская, Новосибирская области). Техника безопасности зачастую не соблюдалась, что вело к значительному травматизму и гибели спецпереселенцев. Так, на производственных участках спецпоселков «Преляк» (Корпогорский район) и «Селюга» (Няндомского района Архангельской области) при валке леса в январе 1941 г. погибли спецпереселенка М.П.Мороз и спецпереселенец Х.И.Миляч83. На лесозаготовки посылали и девушек 17-18 лет и мальчишек 14-15 лет84.
Не соблюдалось на практике и законодательство о льготах, социальном страховании, назначении пенсий и пособий в отношении спецпереселенцев. Весной 1940 г. ЦК профсоюза рабочих леса и сплава восточных районов разъяснял Ашинско-му леспромхозу и райкому профсоюза, что спецпоселенцы, направленные в данное предприятие и лишенные права выбора по своему усмотрению места работы, «права на дополнительный и удлиненный отпуск... и других льгот не имеют». Это право может быть им предоставлено «только в случае поступления на работу по личному трудовому договору, причем стаж работы, дающий право на получение льгот, исчисляется в этих случаях с момента снятия ограничения в выборе места работы»85. Что касается льгот по работе в отдаленных местностях (Крайний Север), то Юридический отдел ВЦСПС считал, что они не должны распространяться на спецпереселенцев.
Отношение администрации хозяйственных организаций к спецпереселенцам во многих случаях характеризовалось грубостью, оскорблениями и издевательствами, что не отрицалось и работниками НКВД. В докладной записке (от 21 августа 1940 г.) оперуполномоченного НКВД по Омской области начальнику ОТП ГУЛАГа НКВД по проверке фактов, изложенных в письме И.В.Сталину бывшей жительницы спецпоселка Аксарка Ямало-Ненецкого округа Н.А.Бастовой признавалось, что заместитель директора рыбзавода Козлов в обращении со спецпереселенцами «груб, систематически наносящий рабочим незаслуженные оскорбления и т.д.» Пользуясь покровительством РК ВКП(б), «он настолько распустился, что стал избивать и арестовывать рабочих». Например, он избил работниц завода Хохлову, Сорокину, Прелину, рабочего Алексеева, а спецпере

селенца Переплеткина арестовал за то, что тот попросил «предоставить его дочери (малолетке) работу полегче». «Сигналы о терроризировании трудпоселенцев со стороны Козлова имелись и до обследования, — признавалось в докладной записке, — но руководители Аксарского района настолько привыкли к такому безобразию, что не находили в этом ничего преступного и смотрели на все сквозь пальцы»86.
Разумеется, что безобразное отношение к спецпереселенцам в Ямало-Ненецком округе Омской области не являлось исключением. Административно-репрессивные меры, ограничение прав спецпереселенцев вызывало естественное их недовольство. В докладе о состоянии трудссылки в Иркутской области (февраль 1941 г.) отмечалось: «Большинство трудпоселенцев недовольны существующим режимом в трудпоселках, а более всего проводимыми мероприятиями партией и Советской властью». Вот некоторые высказывания спецпереселенцев, приведенных в докладе: Указы Верховного Совета несправедливы, «рабочих зажали в когти хуже, чем раньше помещик» (Я.А.Анин); «Советская власть опирается на трудпоселенцев, если бы не трудпоселенцы, то кто бы им стал работать» (П.Котова)87.
В отчете по Хабаровскому краю (7 февраля 1941 г.) также говорится об отрицательном отношении спецпереселенцев к мероприятиям Советской власти по ужесточению трудовой дисциплины и, в особенности, к Указу Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г.: «Надо сказать, что в своих действиях весьма осторожны, хотя очень редко, но высказывают свои настроения, что раньше жилось лучше, чем при Советской власти. Правительственное постановление от 26 июня 1940 года сравнивают с царским законом и т.д.»88 В другом документе (июнь 1941 г.) приводятся высказывания спецпереселенцев о своем положении: «По Конституции все равны в правах гражданства, но на самом деле мы не равны: в члены союза (профсоюза. — Авт.) нас не принимают, права выезда не имеем, паспортов не дают, на работу поступить, куда желаешь, не можешь. Какое это равноправие?»89
Следовательно, спецпереселенцы, составлявшие основную рабочую силу в лесной, горнодобывающей и тяжелой промышленности и внесшие важный вклад в освоение природных

богатств северных и восточных районов страны, были ограничены в гражданских правах. Это касалось не только свободы передвижения, выбора места работы и жительства, но и трудового законодательства. Это значит, как были спецпереселенцы бесправными, так и остались таковыми.

Примечания
1 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
2 Добропоженко Г.Ф. Коллективизация на Севере. 1929-1932. Сыктывкар, 1994. С. 144.
3 Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г. Сб. документов. Сыктывкар, 1997. С. 254-257.
4 Там же. С. 258.
5 Покаяние. Коми республиканский мартиролог жертв массовых политических репрессий. Т. 4. Ч. 1. Сыктывкар, 2001. С. 442-443.
6 Там же. С. 444.
7 Там же. 440-441.
8 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 29. Л. 2-4.
9 Цит. по кн.: Славко Т.И. Кулацкая ссылка на Урале. 1930-1936. М., 1995. С. 117.
10 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.) Сб. доку-
ментов. Екатеринбург, 1993. С. 42-44.
11 Там же. С. 57.
12 Там же. С. 59.
13 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 208.
14 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.) С. 65-66.
15 Там же. С. 104-105.
16 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
17 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале. С. 119-123.
18 Там же. С. 123-125.
19 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 521-522.
20 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале. С. 156-157.
21 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 208.
22 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале. С. 157-158.
23 Там же. С. 165, 168-169.
24 Там же. С. 177-178.
25 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 23. Л. 7.
26 Там же. Д. 89. Л. 209-210.
27 Там же. Д. 23. Л. 8-10.
28 Там же. Д. 29. Л. 2-4.
29 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале. С. 195-196.
30 Там же. С. 188-189.
31 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 30. Л. 13.

32 Раскулаченные спецпереселенцы на Урале. С. 202.
33 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 29. Л. 14; Д. 89. Л. 210.
34 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1930 — весна 1931 г.
С. 215-217.
35 Там же. С. 228.
36 Там же. С. 228-229.
37 Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 — начало 1933 г.
С. 146-147.
38 Там же. С. 53-56.
39 Там же. С. 57.
40 Там же. С. 153.
41 Там же. С. 157.
42 Там же. С. 159.
43 Там же. С. 163-168.
44 Там же. С. 180-185.
45 Там же. С. 223.
46 Там же. С. 225
47 Там же. С. 202-204, 254-255.
48 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
49 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 209.
50 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. С. 183-184.
51 Там же. С. 137-139.
52 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 89. Л. 209.
53 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
54 Там же.
55 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 24. Л. 4.
56 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х го-
дов). М., 1996. С. 260.
57 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 36. Л. 41.
58 Там же. Л. 41-43.
59 Там же. Л. 53.
60 Там же Д. 47. Л. 19.
61 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
62 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938. С. 218.
63 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 48. Л. 3-7.
04 Там же. Л. 11.
65 Там же. Д. 62. Л. 6.
66 Там же. Д. 89. Л. 52-53, 217.
67 Там же. Д. 62. Л. 38.
68 СЗ СССР. 1935. № 7. Ст. 57.
69 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1939-1945. Новосибирск,
1996. С. 61.
70 Там же. С. 51.
71 Там же.
72 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 59. Л. 1.
73 Там же. Д. 59. Л. 256, 263; Д. 89. Л. 71, 61; Д. 74. Л. 44.
74 Там же. Д. 59. Л. 262.

75 Там же. Д. 60. Л. 170-171.
76 Там же. Л. 155-156.
77 Там же. Д. 79. Л. 204-205.
78 Там же. Д. 60. Л. 61, 68, 76.
79 Там же. Д. 61. Л. 8.
80 Там же. Д. 76. Л. 17-19; Д. 74. Л. 41.
81 Там же. Д. 79. Л. 217-218.
82 Там же. Д. 59. Л. 295.
83 Там же. Д. 29. Л. 2.
84 Покаяние. Коми республиканский мартиролог жертв массовых по-
литических репрессий. С. 733.
85 Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1939-1945. С. 47.
86 Там же. С. 76-77.
87 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 60. Л. 9 об.-10.
88 Там же. Д. 59. Л. 270.
89 Там же. Д. 77. Л. 133.