Н.А.Ивницкий
Судьба раскулаченных
в СССР
Москва СОБРАНИЕ 2004
ББК 63.3(2)615-4
УДК 323.325(47+57)(091)<192> И 25
ISBN 5-9606-0008-0
https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_aUJUSWs0Z01XYTQ/edit?usp=sharing
Автор выражает глубокую признательность и сердечную благодарность С.А. Стулову и И.Х. Урилову за помощь в издании книги.
Ответственный редактор профессор Питер Соломон (The Centre for Russian and East European Studies at the University of Toronto — Canada)
В основу книги положены результаты исследования автора, выполненного при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 01-01-00099а)
© Ивницкий Н.А., 2004 © Оформление. ООО «Издательство "Собрание"», 2004
Оглавление
От автора 5
Глава первая Раскулачивание и депортация раскулаченных
8 1. Коллективизация и раскулачивание 11
§ 2. Выселение раскулаченных 30
Глава вторая Расселение и хозяйственное устройство спецпереселенцев
§ 1. Расселение высылаемых 56
§ 2. Хозяйственное устройство спецпереселенцев
Глава третья Административно-хозяйственное устройство спецпоселков и правовое положение спецпереселенцев § 1. Разработка нормативных документов о спецпоселках и спецпереселенцах 105
§ 2. Правовое положение и обязанности спецпереселенцев
127
Глава четвертая Сельскохозяйственное освоение спецпереселенцами северных и восточных районов СССР 151
Глава пятая Использование труда спецпереселенцев в промышленности и строительстве 189
Глава шестая Материально-бытовое положение спецпереселенцев. Культурно-просветительные учреждения в спецпоселках
§ 1. Жилищно-бытовые условия жизни ссыльных
242
§ 2. Медико-санитарное обслуживание 263
§ 3. Образование и культурно-просветительные учреждения в спецпоселках 277
Вместо заключения 290
От автора
Книга «Судьба раскулаченных в СССР» завершает цикл моих монографий по истории коллективизации и раскулачивания в конце 1920-х — 1930-х годах1. Мой интерес к этой проблематике не случаен. Еще в детстве, в 1930 г., когда мне шел восьмой год, я видел ужасную картину раскулачивания и выселения на Север, в Соловки, крестьянских семей одного из районов Центрально-Черноземной области, Вейделевского, граничившего с Украиной. Плач детей, слезы матерей, выселяемых из родных мест, навсегда врезались в мою детскую память.
Не обошло стороной горе и нашу семью. Летом 1930 г., когда шли повальные обыски в городе и деревне, был арестован мой отец Ивницкий А.С, крестьянин-бедняк. Тройка ОГПУ осудила его по ст. 58 Уголовного кодекса РСФСР на три года тюремного заключения «за задержку звонкой монеты» и направила на строительство Беломорско-Балтийского канала.
Тогда же была раскулачена и сослана на Соловки семья сестры моей матери с двумя малолетними детьми (четырех и шести лет). И хотя позднее семья была возвращена из ссылки, как неправильно раскулаченная, глава ее уже не вернулся, так как погиб в ссылке, а вернувшиеся на родину не получили обратно ни дома, ни конфискованного имущества. Иногда дело доходило до абсурда. Например, наш сосед крестьянин-бедняк был раскулачен и выслан на Север только за то, что у него была фамилия Чарторыйский, хотя никакого отношения к украинским и польским магнатам Чарторыйским он не имел.
С деревней у меня связаны детские и юношеские годы, здесь проходила и моя молодость (за исключением 1943-1944 годов Великой Отечественной войны). И даже учась и работая в Москве, я не порывал связи с деревней, поскольку мои родители до 1962 г. жили в деревне. Вся история довоенной и
первых лет послевоенной деревни проходила на моих глазах: коллективизация и раскулачивание, голод и нищета, репрессии и беззаконие. Мне посчастливилось знать семью выдающегося ученого-аграрника Н.П.Макарова, который был выслан в 1935 г. в зерносовхоз «Викторополь» (бывшее имение графини С.В.Паниной), дружил с его детьми Андреем и Юрием, которые в 1935-1939 гг. на лето приезжали в совхоз с матерью Аллой Макаровой, переводчицей романа М.Рида «Всадник без головы».
В годы войны пришлось работать председателем сельского совета, директором совхоза и управляющим его отделениями и т.д. Поэтому жизнь деревни я знаю не понаслышке.
И еще на одно обстоятельство хотелось бы обратить внимание, чтобы объяснить свой интерес к крестьянской тематике, в том числе и к так называемой «кулацкой». Летом 1942 г., когда была оккупирована территория Вейделевского района и зерносовхоза «Викторополь» немецко-фашистскими войсками, районная комендатура предложила бывшим кулакам, работавшим после раскулачивания в совхозе, стать старостами — все они отказались, а активные проводники коллективизации в 1930 г. согласились.
Это произвело на меня неизгладимое впечатление.
И, конечно, большое (если не решающее) значение для исследования судьбы раскулаченных крестьян имело изучение документов и материалов секретного кремлевского Архива Политбюро ЦК КПСС, куда мне удалось попасть летом 1964 г. в связи с подготовкой «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» (том IX). Изучение так называемых «Особых папок» ЦК ВКП(б), а затем и документов ОГПУ и НКВД позволило по-новому оценить роль сталинского партийно-государственного руководства, карательных органов в выработке и проведении жестокой и бесчеловечной «политики ликвидации кулачества как класса», в результате которой миллионы крестьянских семей были разорены, а сотни тысяч людей погибли в безлюдных районах Севера, Сибири, Урала, Казахстана. Вышедшая в 1972 г. монография «Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.)», в которой использованы материалы Архива Политбюро ЦК КПСС, подверглась разгромной критике в партийной печати, а сам я едва не лишился места работы в Институте истории СССР АН СССР2.
Попытки ввести в научный оборот материалы Кремлевского архива и в годы так называемой перестройки не увенчались успехом. В 1988 г. в связи с подготовкой сборника «Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг.» Политиздат обратился с просьбой в ЦК КПСС разрешить опубликовать ряд документов Политбюро ЦК ВКП(б) о коллективизации и раскулачивании в 1930 г. (от 30 января, 20 и 25 февраля и др.), предоставленные мною Издательству. Однако Отдел пропаганды и Отдел науки ЦК КПСС (Ю.Скляров и В.Григорьев) сочли нецелесообразным включение упомянутых выше постановлений ЦК. С этим согласились, поставив свои подписи 9 ноября 1988 г., члены и кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК КПСС В.Медведев, А.Яковлев, Н.Слюньков, Г.Разумовский, Е.Лигачев, Л.Зайков, А.Власов и В.Чебриков3. Не были опубликованы эти документы и в издававшемся в 1989-1991 гг. журнале «Известия ЦК КПСС». И только в 1994 г. было опубликовано (и то с ошибками) одно постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г.; другие документы увидели свет только в 2000 г.4
Говоря об издании документов и материалов о раскулачивании и дальнейшей судьбе раскулаченных, следует подчеркнуть, что первые публикации появились не в центре, а на местах (Карелия, Сибирь, Урал, Коми АССР). В 1991-1992 гг., например, в Петрозаводске изданы сборники документов «Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг.» и «ГУЛАГ в Карелии. 1930-1941»; в 1992-1996 гг. — в Новосибирске четыре сборника «Спецпереселенцы в Западной Сибири», охватывающие период 1930-1945 гг.; в 1993 г. — в Екатеринбурге «Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.)»; в 1997 и 2001 гг. — в Сыктывкаре «Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.» и «Покаяние. Коми республиканский мартиролог жертв массовых политических репрессий». Отдельные подборки документов публиковались и в других изданиях.
Из публикаций общесоюзного или общероссийского масштаба необходимо назвать прежде всего второй и третий тома документальной серии «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939», вышедшие в 2000-
2001 гг., в которых значительная часть материалов отражает процесс раскулачивания и депортации раскулаченных в 1930-1933 гг. К достоинствам как региональных, так и центральных публикаций при всех их недостатках можно отнести то обстоятельство, что они ввели в научный оборот большое количество ранее секретных материалов партийных, государственных и ведомственных архивов (ЦК, крайкомов и обкомов ВКП(б), органов ОГПУ, НКВД, суда и прокуратуры, письма и жалобы крестьян и т.п.).
Из местных изданий хотелось бы особо отметить сборники документов по Западной Сибири, Коми АССР и Карелии. Западносибирские сборники охватывают весь период «кулацкой ссылки», карельские—довоенные годы, а сборники по Коми республике — до ноября 1938 г. Заслуживает одобрения включение в некоторые сборники воспоминаний бывших спецпереселенцев. Так, в сборник «Покаяние» включено 35 воспоминаний.
Что касается исследования проблемы, то начало его было положено А.П.Финаровым, выступившим в 1961 г. на всесоюзной конференции по истории советского крестьянства с докладом о судьбе бывших кулаков в СССР. Примерно тогда же была опубликована статья сибирского историка В.Т.Шуклецова об экспроприации и трудовом перевоспитании кулачества, а в 1964 г. — статья В.А.Сидорова о мероприятиях по трудовому перевоспитанию бывших кулаков5.
Все эти статьи, хотя и были опубликованы в период хрущевской «оттепели», не ставили под сомнение правомерность экспроприации и депортации кулачества, а касались лишь мероприятий по «трудовому перевоспитанию» бывших кулаков. Не избежали односторонности в освещении этого вопроса и авторы последующих работ, в том числе и автор настоящей монографии0. Важно другое — впервые в отечественной историографии были сделаны первые шаги в изучении вопроса о дальнейшей судьбе раскулаченных крестьян.
Из работ постсоветского периода, посвященных судьбе раскулаченных, следует отметить серию статей В.Н.Земскова, опубликованных в журналах «Социологические исследования» и «Отечественная история», и его монографию, изданную в 2003 г.7
В книге «ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои» (Фран
кфурт/Майн; Москва, 1999) специальный раздел (автор Т.И.Славко) посвящен условиям жизни и трудовому использованию спецпереселенцев в начале 30-х годов на материалах Урала. В учебном пособии того же автора («Кулацкая ссылка на Урале. 1930-1936». М., 1995) наряду с документами и воспоминаниями даются пространные комментарии к публикуемым материалам.
Заслуживает внимания предпосланная в качестве введения к сборнику документов и материалов «Покаяние» по существу монография (10 п.л.) составителей сборника Г.Ф.Доброноженко и Л.С.Шабаловой «Кулацкая ссылка в Коми области в первой половине 1930-х годов», в которой обстоятельно освещается как история раскулачивания и депортации крестьян в Северный край, так и, особенно, условия жизни и использования труда спецпереселенцев. Это, пожалуй, лучшая современная работа о судьбе раскулаченных на материалах Коми АССР.
Можно назвать еще одну работу, которая написана со старых позиций, но содержит интересный фактический материал о положении спецпереселенцев и их роли в развитии производительных сил на Кольском полуострове в 1930-1936 гг. — это брошюра В.Я.Шашкова «Спецпереселенцы на Мурмане» (Мурманск, 1993).
Этим по существу и исчерпывается обзор литературы по проблеме.
Из зарубежных авторов, в той или другой степени занимающихся проблемой политических репрессий в1930-х годах в СССР, в том числе и в деревне, следует назвать Л.Виолу, Р.Маннинг, Ш.Фицпатрик, Т.Мартина, Д.Харриса, Д.Пеннер, ГАлексопулос, Р.Джонсона, П.Соломона, Р.Дэвиса, Ю.Таниучи, А. Грациози, Ш. Мерля, Т.Томита, X. Окуда, А. Гетти, С.Уиткрофта, М.Таугера и других ученых.
Несмотря на многочисленные публикации документальных материалов и исследовательских работ в основном регионального характера все еще отсутствуют исследования о судьбе раскулаченных крестьян обобщающего характера. Автор монографии попытался на основе широкого круга как опубликованных, так и, главным образом, ранее недоступных архивных материалов воссоздать объективную картину так называемой «кулацкой ссылки» в масштабах всей страны.
В этом он видит свой долг перед памятью невинно пострадавших людей в годы коллективизации и раскулачивания.
Примечания
1 Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972; Он же. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994; Он же. Указ. соч. Изд. 2-е, дополненное и переработанное. М., 1996; Он же. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М., 2000.
2 Вопросы истории КПСС. 1975. № 5. С. 134-141.
3 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 4. Оп. 35. Д. 109. Л. 141-142; Д. 122. Л. 75-80.
4 Исторический архив. 1994. № 4. С. 147-152; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М., 2000. С. 223-225, 251-256.
5 Финаров А.П. К вопросу о ликвидации кулачества как класса и о судьбе бывших кулаков в СССР // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963; Шуклецов В. Т. Из истории экспроприации и трудового перевоспитания кулачества в Сибирском крае //Из истории партийных и советских организаций Сибири. Новосибирск, 1962; Сидоров В А. Мероприятия по трудовому перевоспитанию бывших кулаков // Вопросы истории. 1964. № 11.
6 Ефременков Н.В. Ликвидация кулачества и первые шаги трудового перевоспитания бывших кулаков на Урале // Материалы межвузовской научной конференции по проблеме историко-социологического исследования села. Калинин, 1968; Гущин Н.Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне. Новосибирск, 1972; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972 и др.
7 Земское В.Н. Спецпоселенцы (по документации НКВД — МВД СССР) // Социологические исследования. 1990. № 11; Он же. «Кулацкая ссылка» в 30-е годы // Там же. 1991. № 10; Он же. Судьба «кулацкой ссылки» в послевоенное время // Там же. 1992. № 8; Он же. Спецпоселенцы. 1930-1960. М., 2003 и др.
Глава первая
Раскулачивание и депортация раскулаченных
§ 1. Коллективизация и раскулачивание
Сплошная коллективизация, начавшаяся в конце 1929 года, сопровождалась насилием и принуждением, запугиванием и репрессиями в отношении основной массы крестьянства. Колхозное строительство осенью 1929 г. развивалось противоречиво: наряду с добровольным движением части бедняцко-батрацкого крестьянства, стал все более практиковаться административный нажим, насилие, «подхлестывание» середняков, толкая их на путь коллективизации. В немалой степени этому способствовала опубликованная в «Правде» 7 ноября 1929 г. статья И.В.Сталина «Год великого перелома», в которой, вопреки фактам, утверждалось, что уже «удалось повернуть основные массы крестьянства в целом ряде районов от старого, капиталистического пути развития... к новому социалистическому пути развития», удалось организовать «коренной перелом в недрах самого крестьянства и повести за собой широкие массы бедноты и середняков»...1
В действительности никакого перелома в сознании крестьянства в пользу колхозов в то время не произошло не только у середняков, но даже и у большинства бедняков. Так, по данным официальной статистики, на 1 октября 1929 г. в колхозах состояло 7,6% общего числа крестьянских хозяйств. Это значит, что далеко не все бедняцко-батрацкие хозяйства, составлявшие 30,5%, вступили в колхозы. Даже если бы колхозы состояли из одних бедняков и батраков, то и тогда это была бы только четвертая часть их. Поэтому утверждение Сталина о том, что «крестьяне пошли в колхозы, пошли целыми деревнями, волостями, районами», мягко говоря, не соответствовало действительности, оно создавало ложное впечатление, что партия уже «одержала решающую победу на самом трудном фронте социалистического строительства»2.
Статья ориентировала на всемерное ускорение темпов коллективизации и оказала непосредственное влияние на ход и решения ноябрьского (1929 г.) пленума ЦК ВКП(б). Участники пленума — председатель Колхозцентра Г.Н.Каминский, секретари крайкомов ВКП(б) А.А.Андреев, Б.П.Шеболдаев и другие — выражали уверенность в скорейшем завершении коллективизации. Каминский, например, заявлял: «Движение получает такой разгон, влияние колхозов... на индивидуальные хозяйства так возрастает, что переход на коллективные рельсы остальной массы крестьян явится вопросом месяцев, а не лет»*. Ше-болдаев утверждал, что Нижняя Волга «через год-полтора будет районом сплошной коллективизации»4. Андреев также считал, что на Северном Кавказе коллективизация в основном будет завершена к лету 1931 г.
Секретарь ЦК ВКП(б) по работе в деревне В.М.Молотов подтвердил установку на всемерное форсирование коллективизации: «Теперь..., когда сплошная коллективизация захваты-' вает целые районы и даже округа, — а мне кажется в недалеком будущем, и уже в будущем году, мы сможем говорить не только о коллективизированных областях, но и коллективизированных республиках, — ясно, что мы имеем коренной перелом в развитии социалистического сельского хозяйства»5.
Правда, на пленуме прозвучали отдельные сигналы об администрировании и перегибах в коллективизации (председатель СНК РСФСР С.И.Сырцов, наркомзем РСФСР Н.А.Кубяк), но на них никто не обратил внимания. Сталин, например, на письмо инструктора Колхозцентра Баранова об администрировании в коллективизации Хоперского округа (Нижне-Волжский край), зачитанное на пленуме Сырцовым, бросил реплику: «Вы думаете, что все можно "предварительно организовать"?» А Каминский прямо заявил: «Мне приходилось слышать разговоры, что этот переход к коллективизации в отдельных случаях связан с административным нажимом. В частности, некоторые товарищи утверждают, что административное понуждение было и в Хопре. Возможно, конечно, что кое-где это и применялось, но это имеет минимальное значение»6.
В целом же обсуждение вопросов колхозного строительства проходило на пленуме в обстановке неоправданного оптимизма, восхваления мнимых успехов, игнорирования недостатков и перегибов в коллективизации.
Между тем администрирование и насилие нарастали с каждым днем. Даже органы ОГПУ не могли скрыть этого. В справке Информационного отдела (январь 1930 г.) сообщалось об административном произволе в ЦЧО в связи со сплошной коллективизацией. Так, в с. Березовке Анненского района представитель райисполкома, делая доклад о коллективизации, заявил: «Кто против Советской власти, тому мы найдем место в Соловках, а имущество поступит в колхоз». После доклада был поставлен на голосование вопрос: «Кто против колхоза?», в результате чего было «постановлено единогласно вступить в колхоз». В других селах того же района «организационная работа по коллективизации началась с арестов»: менее чем за две недели (с 24 декабря 1929 по 5 января 1930 г.) в 16 сельсоветах (из 25) было арестовано 144 человека, в том числе и женщины с грудными детьми; 80% арестованных составляли бедняки и середняки7.
В Московской области, сообщалось в другом документе ОГПУ: «В отношении нежелающих вступать в колхоз бедняков и середняков широко применялись угрозы раскулачиванием (Рязанский округ), лишением права голоса, ссылкой в Соловки, тюрьмой и даже расстрелами». «Кто не пойдет в колхоз добровольно, —угрожали коллективизаторы, — того будем расстреливать или высылать в Соловки» (Тульский округ). «Революция без жертв не бывает. Выбирай любое: колхоз или тюрьма» (Бежецкий округ).
В объяснительной записке к материалам о перегибах в коллективизации и раскулачивании зам. председателя ОГПУ ГГ.Ягода писал И.В.Сталину (7 марта 1930 г.): «Наиболее серьезным и распространенным видом извращения является подведение середняка, бедняка и рабочего, а также красных партизан и семей красноармейцев под категорию раскулачиваемых и выселяемых...
Наряду с этим отмечается грубое обращение бригад и сов-работников с населением: угрозы арестом, выселение за невступление в колхоз и незаконные аресты середняков; случаи издевательства даже над беднотой и середняками; избиения, в частности, женщин и стариков»8.
Как видим, важным средством проведения сплошной коллективизации становилось раскулачивание зажиточной, наиболее дееспособной части деревни, так называемых кулаков.
Эта мера применялась еще в ходе хлебозаготовок 1928-1929 гг., хотя и не в таких масштабах, как в 1930 г. Широкий размах приобрела эта мера после провозглашения Сталиным лозунга о сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса и в особенности в связи с принятием постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»9. Согласно этому постановлению раскулачиванию подлежало 3-5% крестьянских хозяйств (800-1200 тыс.) в то время как по официальным данным осенью 1929 г. имелось 2,3% (около 600 тыс.) кулацких хозяйств. Из общего числа раскулачиваемых 60 тыс. человек подлежали заключению в концлагерь, не останавливаясь «перед применением высшей меры репрессий» — расстрелом, а 150 тыс. семей — высылке в безлюдные и малонаселенные районы Северного края, Сибири, Урала и Казахстана. Остальные должны были расселяться в специальные поселки данного округа или района на неудобных, худших землях за пределами колхозных массивов.
Раскулачивая зажиточных крестьян, Советская власть преследовала несколько задач.
Во-первых, создавала «благоприятные» условия для проведения сплошной коллективизации, устраняя хозяйственный авторитет в деревне в лице кулаков, поскольку у них, в отличие от колхозов того времени, было хорошо поставленное крепкое хозяйство, более высокая производительность труда и лучшие экономические показатели.
Во-вторых, выселяя раскулаченных, подавлялись всякие попытки (как прямые, так и косвенные) противодействия со стороны зажиточной части деревни коллективизации сельского хозяйства.
В-третьих, решалась задача спецколонизации необжитых отдаленных и северных районов страны, используя рабочую силу раскулаченных главным образом на лесоразработках, в горнодобывающей и угольной промышленности, а также на рыбных промыслах. Часть раскулаченных предполагалось использовать на освоении сельскохозяйственных угодий.
Раскулачивание охватило все районы страны, не исключая потребляющих и национальных, как средство давления на крестьян, которые под угрозой экспроприации и выселения должны
были вступать в колхозы. Секретарь крайкома партии Северного края С.А.Бергавинов в письме И.В.Сталину, В.М.Молотову и Л.М.Кагановичу 8 марта 1930 г. писал: «В немалых случаях люди ставят раскулачивание как стимул коллективизации». И иллюстрирует это положение такими фактами — в Холмогорском районе в результате раскулачивания не только кулаков, но и середняков за 10 дней уровень коллективизации поднялся с 9 до 93%.
Посланная в Вологодский округ орггруппа ЦК ВКП(б) (И.Т.Морозов и др.) давала указание проводить раскулачивание независимо от уровня коллективизации. Кубено-Озерский райком партии в связи с этим принял решение: «Фактическое раскулачивание кулака должно быть проведено в течение ближайших дней, вовлекая в эту работу всю бедноту, всю массу батрачества одновременно с вовлечением середняцкой массы, для которой раскулачивание должно оказать революционное воспитательное значение».
А на заседании Вологодской окружной контрольной комиссии ВКП(б) Морозов прямо указывал: «Перегибов в отношении середняка бояться нечего, так как остальные середняки скорее пойдут в колхоз и будут бояться выходить из колхозов»10. В результате этого в Кубено-Озерском районе из 140 раскулаченных хозяйств более половины (80 хозяйств) оказались середняцкими. То же самое наблюдалось и в других районах округа. В Сухонском районе, например, в результате раскулачивания не только зажиточных, но и середняцких хозяйств процент коллективизации за одну неделю поднялся с б до 87. В Кадников-ском районе на время раскулачивания было введено осадное положение и т.д.
В Крыму, сообщал С.И.Сырцов Сталину, решили из 95 тыс. крестьянских хозяйств раскулачить 8 тыс. (8,4%). В середине февраля уже было раскулачено 3 тыс. хозяйств (3,2%); власти «требуютнемедленнопереселитьвближайшиенедели12-15тыс. человек». Арестованными у них забито все, в том числе и курортные места. На отказ ОГПУ заниматься выселением из Крыма, так как имеются районы первой очереди (зерновые), крымчане отвечают: «тогда у нас сорвется достигнутое в коллективизации». Это значит, что проведение коллективизации ставилось в прямую зависимость от раскулачивания и выселения раскулаченных.
В ЦЧО к концу февраля 1930 г. было раскулачено 53,6 тыс. хозяйств, что составляло 2,7% крестьянских. По данным ЦСУ СССР в 1927 г. в области насчитывалось 44,9 тыс. кулацких хозяйств, к осени число их значительно сократилось. Значит, раскулачивали и середняков. Об этом свидетельствует тот факт, что весной 1930 г. было восстановлено 30 тыс. неправильно раскулаченных середняцких семей. В числе раскулаченных в Курском округе половина хозяйств оказались середняцкими, красноармейскими и т.п., в Льговском округе — 52% раскулаченных являлись середняцкими семьями. Не этим ли объясняется, что в ЦЧО к концу февраля уровень коллективизации достиг 81,8% против 5,9% осенью 1929 г.?
В Хоперском округе сплошной коллективизации Нижне-Волжского края в числе раскулаченных оказалось 3 042 середняка и 30 бедняков. В Нижне-Волжском крае было раскулачено 39,5 тыс. хозяйств.
На Средней Волге раскулачиванию подверглись 28 тыс. хозяйств, на Урале — 30 тыс., в Сибири — 59,5 тыс., на Северном Кавказе — 40 тыс., в Казахстане — около 20 тыс., в Белоруссии — 13,2 тыс., Нижегородском крае — 11,4 тыс., на Украине — 93,8 тыс. и т.д. Всего, по неполным данным, зимой 1930 г. было раскулачено не менее 450 тыс. хозяйств. Если учесть, что по данным ОГПУ и Наркомфина СССР к июлю 1930 г. (после восстановления неправильно раскулаченных) число экспроприированных хозяйств составило 321 тыс., то, значит, около 130 тыс. раскулаченных семей было восстановлено или 25-30%.
Даже ЦК ВКП(б), по инициативе которого проводилось раскулачивание и форсированная коллективизация, вынужден был признать в постановлениях от 10 и 14 марта о борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении, что в целом ряде районов применяется насильственное принуждение к вступлению в колхозы под угрозой раскулачивания, лишения избирательных прав и т.п. «В результате в число "раскулаченных" попала значительная часть середняков. В некоторых районах процент "раскулаченных" доходит до 15»11.
Наряду с раскулачиванием, административным произволом, серьезную роль в принуждении крестьян к вступлению в колхозы играли судебно-репрессивные меры. За три с половиной месяца 1930 г. (январь — 15 апреля) в деревне было аресто
вано 14 0724 человека, а всего до 1 октября 1930 г. — 28 3717 человек, т.е. примерно в 5 раз больше, чем намечалось постановлением ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. Для сравнения укажем, что в 1929 г. было арестовано в три раза меньше (95 208 человек)12.
Из числа арестованных в 1930 г. через тройки ОГПУ прошло 179 620 человек, из них приговорено: к расстрелу 18 966 человек, различным срокам тюремного заключения — 99 319 человек, к ссылке — 47 048 человек, передано органам юстиции или освобождено — 14 287 человек13.
Общее количество прошедших тройки ОГПУ по регионам характеризуется следующими данными (табл. 1).
Таблица 1
Процент к общему
Районы
Количество (чел.)
числу прошедших тройки ОГПУ
Украина
22 204
12,4
Северный Кавказ
20 230
'11,3
Западно-Сибирский край
16 553
9,2
ЦЧО
13 120
7,3
■ — ■
Московская обл.
11 245
6,3
Белоруссия
8 856
4,9
Средне-Волжский край
8 654
4,8
Нижне-Волжский край
8 608
4,8
Казахская АССР
8 115
4,5
Башкирия
6 303
3,5
ЗСФСР
6 275
3,5
Ленинградская обл.
5 827
3,2
Ивановская Промышленная обл.
5 721
3,2
Северный край
5 502
3,1
Урал
5 362
3,0
г — —
Средняя Азия
5 255
2,9
Г LJ — ——
Татария
4 395
2,5
Дальний Восток
3 843
2,1
Нижегородский край
3 403
1,9
Крым
3 055
1,7
Якутия
411
0,2
Источник: Трагедия Советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М.. 2000. С. 809.
При анализе данных табл. 1 следует иметь в виду отсутствие сведений по Восточно-Сибирскому краю и неполноту их по Казахстану, поэтому в сумме количество осужденных тройками ОГПУ будет составлять не 179 620 человек, а 172 697 человек. Следует также обратить внимание, что наибольшее число лиц, прошедших через тройки ОГПУ, приходится на зерновые районы, прежде всего на Украину, Северный Кавказ, Поволжье, ЦЧО и Западную Сибирь, а также на пограничные районы Белоруссии и Ленинградской области. Здесь сплошная коллективизация проводилась ускоренными темпами, а поскольку раскулачивание и репрессии являлись важнейшим средством ее осуществления, то и удельный вес административно-репрессивных мер был весьма значительным. Так, в Северо-Кавказском крае при наличии примерно 1 400 тыс. крестьянских и казачьих хозяйств тройки ОГПУ осудили 20 230 человек, или один осужденный приходился на 69 хозяйств, в Башкирии — на 79 хозяйств, в Западной Сибири — на 63 хозяйства, в ЦЧО — на 152 хозяйства и т.д.
Не случайно, поэтому особенно рьяно проводившие репрессии в связи с коллективизацией сотрудники ОГПУ были награждены орденом Красного Знамени: В.А.Балицкий (Украина), Р.А.Пиляр (Северный Кавказ), Н.НАдексеев (ЦЧО), Л.М.Заковский (Сибирь), Б.А.Бак (Средняя Волга), М.С.Погребинский (Башкирия) и другие. Политбюро ЦК ВКП(б) рекомендовало ЦИК СССР наградить орденом Красного Знамени и руководителей ОГПУ — Г.Г.Ягоду, С.А.Мессинга, Е.Г.Евдокимова.
Чтобы наглядно представить, за что награждали сотрудников ОГПУ, приведем выдержки из одного ходатайства. «Настоящим возбуждаю перед коллегией ОГПУ ходатайство, — писал Н.Н.Алексеев, — о награждении т. Ильина — нач. СО и пом. нач. СОУ ПП ОГПУ по ЦЧО (почетного чекиста) — орденом Красного Знамени... За последний год (т.е. 1930. — Авт.) под руководством Ильина СО ПП ОГПУ по ЦЧО проделана следующая работа: раскрыты 28 контрреволюционных организаций, ликвидированы контрреволюционные и антисоветские группировки — 956 с общим количеством участников 8 416 и осуждено тройкой по докладу СО ПП свыше 11 тысяч человек, из которых расстреляно 1 100...
Считаю, что он полностью заслуживает высшую боевую награду — орден Красного Знамени»14.
Массированный нажим на крестьянство, в котором преобладали административно-репрессивные методы, сказался на характере и темпах коллективизации. Об этом свидетельствуют данные табл. 2.
Таблица 2
* Сведения на 1 января 1930 г.
Источник: Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. М.; Л., 1931. С. 22-23, 25; Ивииц-кийНЛ. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1996. С. 86.
Динамика коллективизации в СССР (октябрь 1929 - февраль 1930 г.)
Республики, края, области
Проц
ент коллективизации
1 октября 1929 г.
20 января 1930 г.
1 марта 1930 г.
СССР
7,6
21,6
56,0
РСФСР
7,4
23,5
57,6
Северный Кавказ
19,0
46,5
76,8
Нижняя Волга
18,3
56,0*
67,8
Средняя Волга
8,5
39,0
56,4
ЦЧО
5,9
40,0
81,8
Урал
10,0
35,4
68,8
Сибирь
6,7
14,0
46,8
Казахстан
7,4
20,5*
42,4
Киргизия
6,3
н/св.
49,8
Башкирия
8,6
24,0
81,2
Дальне-Восточный край
8,1
12,5*
36,2
Татария
4,0
3,6
77,3
Московская обл.
3,3
14,1
73,0
Нижегородский край
3,7
7,1
48,7
Северный край
4,5
9,2*
45,1
Ленинградская обл.
1,9
н/св.
23,1
Западная обл.
1,8
6,3
38,8
Ивановская Промышленная обл.
1,6
5,4
33,8
Украина
10,4
15,4
62,8
Белоруссия
3,6
27,0
57,9
ЗСФСР
4,4
н/св.
49,8
Узбекская ССР
3,5
н/св.
45,5
Туркменская ССР
4,0
14,8*
36,7 Анализ табл. 2 показывает, что с осени 1929 г., особенно после ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) уровень коллективизации резко возрос. Этому в большой степени способствовало и принятое 5 января 1930 г. постановление Политбюро ЦК «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», установившее сжатые сроки завершения коллективизации в зерновых районах и страны в целом. Нажим сверху, угроза попасть в число «правых уклонистов» из-за недостаточно решительных действий, вся обстановка того времени толкала местных работников на применение принудительных, насильственных методов воздействия на крестьян, побуждая их к вступлению в колхозы. Одним из основных таких методов явились аресты и раскулачивание не только зажиточной части деревни, но и вообще крестьян, не желавших вступать в колхозы, тем более, что для этого постановление ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. предоставляло широкие возможности.
Не случайно в «первых рядах» коллективизаторов оказалась Московская область, где уровень коллективизации за пять месяцев (октябрь 1929 — февраль 1930 г.) поднялся с 3,3% до 73,0%, т.е. в 22 раза. Здесь, еще до принятия постановления ЦК о кулаках, 23 января бюро Московского обкома партии приняло постановление «о решительном раскулачивании кулаков в области», втом числе «огородников под Москвой». А31 января МКВКП(б) принимает решение об отнесении к первой категории (концлагерь) 4-6 тыс. и второй (выселение) 9-11 тыс. кулацких семей. Образован штаб по раскулачиванию, куда вошли К.Я.Бауман, Г.Г.Ягода, К.В.Уханов и др.; был отдан приказ начать аресты кулаков в Московской области. И хотя через несколько дней постановление'было отменено, раскулачивание и аресты продолжались. Только через тройки ОГПУ в Московской области прошло свыше 11 тыс. человек, т.е. больше, чем на Средней и Нижней Волге, Урале, в Казахстане и других районах.
Такая же тенденция — зависимость уровня коллективизации от административных мероприятий — прослеживается на примерах ЦЧО, Башкирии, Северного Кавказа, Западной Сибири и остальных районов. В ЦЧО, как уже отмечалось, более половины раскулаченных составляли середняки и бедняки, семьи красных партизан и красноармейцев, более 13 тыс. человек было осуждено только тройками ОГПУ, из них
свыше 1 100 человек было расстреляно. А ведь, кроме органов ОГПУ, крестьян арестовывали милиция, сельсоветы, уполномоченные рай- и окрисполкомов по коллективизации, словом, «все, кому не лень». Отсюда — рост уровня коллективизации за 5 месяцев в 14 раз.
На Северном Кавказе число раскулаченных в полтора раза превысило наличие кулацких хозяйств. Тройками ОГПУ было осуждено более 20 тыс. человек. Процент коллективизации вырос в 4 раза (с 19 до 76), причем в национальных районах, судя по документам, коллективизация была завершена уже к середине 1930 г. (Адыгея — 100%, Северная Осетия — 89,4%, Черкес-сия — 84,2%, Кабардино-Балкария — 83,9%).
В Башкирии, где было раскулачено более 7,5 тыс. хозяйств, а 6,3 тыс. человек осуждено тройками ОГПУ, уровень коллективизации вырос почти в 10 раз, достигнув 81,2%. Заметим, что Башкирская АССР не входила ни в первую, ни во вторую очередь коллективизации.
Конечно, эти данные, как и всякие другие, требуют критического отношения. Обстановка гонки коллективизации толкала местных партийных и советских работников на путь приукрашивания действительности, преувеличения «успехов», очковтирательства. Данные об уровне коллективизации преувеличивались, в центр посылались «дутые» сводки. Об этом говорят многие документы, в том числе и официального характера. В докладе Наркомата рабоче-крестьянской инспекции Украины, утверждалось, например: «Административные методы коллективизации явились фоном всех извращений. На собраниях и в индивидуальных разговорах применялось запугивание крестьян (идете, мол, против Советской власти и т.д.); собрания продолжались зачастую почти круглые сутки, постановления о переходе всем селом на устав колхоза принимались, так сказать, измором. Полученные в результате цифровые данные в порядке соревнования районов и округов на скорейшее осуществление сплошной коллективизации раздувались, в сводки включались "мертвые души" и т.д.»
Секретарь обкома ВКП(б) ЦЧО И.М.Варейкис в записке Сталину (2 марта 1930 г.) писал, что «многие колхозы существуют лишь на бумаге», в постановлениях партийных и советских органов. Сведения, поступающие в центр, как правило, пре
увеличены, они «приукрашивают положение»15. Тем не менее тенденцию в развитии коллективизации зимой 1930 г. даже эти далеко не точные данные показывают.
В результате раскулачивания было экспроприировано имущество крестьян на многие миллионы рублей. Об этом, в частности, говорит табл. 3.
При анализе этой таблицы следует иметь в виду, что приведенные в ней сведения неполны (не все колхозы вошли в разработку) и, кроме того, преуменьшены, так как стоимость имущества, конфискованного у раскулаченных, при описи занижалась иногда в 2-3 раза. Стоимость конфискованного скота оценивалась, например, лошади от 3 до 10 руб. (при ее реальной стоимости в 60-70 руб.), коровы — 3-4 руб. (вместо 30-40 руб.) и т.д. (Донской округ) Это же отмечается и в справке Наркомфина СССР от 4 июля 1930 г.: «Несомненно, что отчетные материалы о стоимости конфискованного имущества не соответствуют реальной их ценности и заведомо преуменьшены. Частные сведения говорят о том, что во многих случаях при описи кулацкого имущества последнее оценивалось очень низко, вне соответствия с его действительной стоимостью»16.
По данным, которые приводил Сталин на XVI партийном съезде, до лета 1930 г. колхозам было передано имущество раскулаченных стоимостью более 400 млн. руб.17 Однако, помимо колхозов, конфискованное имущество передавалось совхозам (например, в Казахстане) и другим государственным и кооперативным организациям, а также оставалась в распоряжении райисполкомов и сельских советов. Кроме того, некоторая часть имущества продавалась с торгов и шла в погашение долгов и недоимок кулацких хозяйств. Поэтому общая стоимость конфискованного у раскулаченных имущества составит примерно 500 млн. руб.
Насилие и репрессии, разгул беззакония и произвола при проведении коллективизации и раскулачивании вызвали массовое недовольство и сопротивление основных масс крестьянства. В течение первых трех месяцев 1930 г. произошло около 8 тыс. массовых крестьянских выступлений, в которых приняло участие почти 2 млн. человек. Для сравнения укажем, что за весь 1929 г. произошло 1 300 массовых выступлений с количеством участников в них менее 300 тыс. человек.
Источник: Колхозы в 1930 г. М.-Л., 1931. С. 200-223.
23
Не на шутку напуганное партийно-государственное руководство вынуждено было изменить тактику. На время проведения весеннего сева было прекращено раскулачивание, осуждены перегибы и провозглашена добровольность колхозного движения, установлены льготы для колхозов и колхозников. Это внесло некоторое успокоение, хотя волнения крестьян еще продолжались. Начался массовый выход из колхозов, и к лету 1930 г. уровень коллективизации снизился более чем вдвое с 56 до 23,6%, в том числе в Московской области в 10 раз, в ЦЧО — в 5,2 раза, в Башкирии — почти в 4 раза, в Белоруссии — в 5 раз, в Татарии — в 9 раз. В целом по РСФСР уровень коллективизации упал с 57,6% до 20,3%, т.е. почти в три раза.
Изменив тактику Сталин и его ближайшее окружение (Молотов, Каганович и др.) не отказались от основной стратегической задачи в деревне — завершения сплошной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса». В директивах Политбюро ЦК ВКП(б) по контрольным цифрам на 1930/31 г. от 25 июля 1930 г. давалась установка достигнуть уровня коллективизации для основных зерновых районов (Северный Кавказ, Украина, Нижняя и Средняя Волга) — 65-75%, для остальных зерновых районов — 35-45%, для потребляющей полосы и окраинных районов — 15-20%ш. Однако в конце года эти директивы были уточнены, и декабрьский (1930 г.) пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) задания по коллективизации повысил соответственно: до 80%, 50% и 20-25% с тем, чтобы в 1931 г. по СССР было коллективизировано не менее половины крестьянских хозяйств18.
С осени 1930 г. началось новое наступление на крестьянство. В письме ЦК ВКП(б) от 24 сентября20 содержался призыв «к дальнейшему развертыванию прилива в колхозы в массовый подъем колхозного движения» путем широкого развертывания политической работы среди бедняцко-середняцкой массы и усиления наступления на кулака. ЦК предлагал «немедленно добиться решительного сдвига в деле организации нового мощного подъема колхозного движения», увязав эту работу с хлебозаготовками, проведением других хозяйственно-политических кампаний. Теперь, в отличие от зимне-весеннего этапа коллективизации, основной акцент переносится на организационно-политические и налогово-экономические методы работы в деревне. Административно-репрессивные методы
отодвигаются на второй план, хотя вовсе от них отказываться власти не собирались.
Все хозяйства, отнесенные к кулацким, облагались в индивидуальном порядке, причем, если раньше такому обложению подлежали «наиболее богатые кулаки», то теперь согласно постановлению СНК СССР от 7 июля 1930 г. «О тяжести обложения единым сельскохозяйственным налогом в 1930/31 году единоличных хозяйств колхозников и середняцких хозяйств, не входящих в колхозы», к обложению в индивидуальном порядке должны были привлекаться «все явно кулацкие хозяйства». Общее количество их определялось в 3%, т.е. в три раза больше, чем их осталось в действительности. Обложенные в индивидуальном порядке хозяйства лишались всяких льгот. Перечень признаков кулацких хозяйств был существенно расширен, резко повышалось обложение неземледельческих доходов.
На единоличников сельхозналог повышался на 15% по сравнению с предыдущим годом. В1930-1931 гг. были отменены льготы, установленные в 1927 г. (освобождение от налога примерно 35% крестьянских хозяйств). Деревенские платежи в 1930 г. составляли 1 825,9 млн. руб., в том числе сельхозналог, культсбор, самообложение, страхование и заем — 1 070,6 млн., а в 1931 г. соответственно: 2 969,1 млн. и 2 152,2 млн. руб. При этом основные платежи единоличных хозяйств выросли с 793,7 млн. в 1930 г. до 1 267,3 млн. руб. в 1931 г. или на 60%, хотя число единоличников за это время сократилось вдвое. По данным записки нар комфина СССР Г.Ф.Гринько в Политбюро, деревенские платежи на одно единоличное хозяйство в 1930-1931 гг. выросли с 37 руб. 02 коп. до 99 руб. 61 коп., а на кулацкое хозяйство — с 331 руб. 64 коп. до 699 руб. 73 коп.21 Разумеется, что многие хозяйства не в состоянии были выполнить такие платежи и натуральные поставки (зерно, мясо и др.), поэтому имущество крестьян вновь стали описывать. Так, в ЦЧО по 155 районам было описано имущество на сумму 2 201,5 тыс. руб. Т.Р.Говоров, в прошлом зажиточный крестьянин, говорил: «С 1929 г. отношение власти к нам, справным мужикам, изменилось. Началось с того, что значительно увеличили налог, наложили хлебозаготовку и скотозаготовку. Выполнять было тяжело, но все же мы выполнили и налог, и заготовки полностью. Потом стало еще
тяжелее, стали нажимать сильнее и в 1930 г. раскулачили, а в 1931 г. разорили окончательно, оставив ни с чем».
При взыскании налогов и даже «добровольных» обязательств, наряду с организационно-политическими, методами, широко практиковались администрирование и насилие в 1931 г. Это признавали даже официальные органы. «В ряде селений Хлевенского, Валуйского и Вейделевского районов, — сообщалось в одном из документов ПП ОГПУ по ЦЧО, — массовая работа вокруг мобилизации денежных средств подменяется голым администрированием и перегибами — ...описью и массовым отбором у середняков, а иногда и бедняков имущества и скота за неуплату не только обязательных, но и добровольных платежей»22.
Поскольку после весенне-летнего отлива 1930 г. коллективизация шла очень медленно — к январю 1931 г. уровень ее поднялся менее, чем на 3%, — ЦК ВКП(б) решил возобновить раскулачивание. 20 февраля Политбюро по предложению Сталина приняло специальное постановление «О кулаках», обязывавшее ОГПУ «определить и подготовить в течение 6 месяцев районы для устройства кулацких поселков тысяч на 200-300 под управлением специально назначенных комендантов». Руководство («наблюдение») за выселением и расселением раскулаченных возлагалось на зам. председателя СНК СССР А.А.Андреева. 11 марта 1931 г. была образована специальная комиссия Политбюро в составе: А.А.Андреева (председатель), секретаря ЦК ВКП(б) П.П.Постышева и зам. председателя ОГПУ Г.ГЯгоды.
Практическое осуществление раскулачивания и выселения раскулаченных началось с середины марта 1931 г. Оно охватило Сибирь, Украину, Поволжье, ЦЧО, республики Средней Азии и Закавказья, Дальний Восток, Белоруссию, Казахстан, Московскую, Ленинградскую, Ивановскую Промышленную и Западную области, Нижегородский и Северный края, Башкирию и Татарию.
До конца года было раскулачено не менее 200 тыс. хозяйств. Это сразу же сказалось на темпах коллективизации. Если с июля 1930 г. по февраль 1931 г. процент коллективизации вырос на 5,8%, то за последующие 7 месяцев 1931 г. (февраль — август) прирост составил 30,5%, причем сразу после принятия поста
новления от 20 февраля ежемесячный прирост коллективизации достигал в среднем около 5%, а в первые месяцы (февраль— май) от 6,1 до 6,7%.
Применение насилия, угроз и непосредственное раскулачивание в целях ускорения коллективизации признавали и органы ОГПУ. В сводке ОГПУ от 11 апреля 1931 г. отмечалось: «В погоне за ростом коллективизации... применялись меры голого администрирования по отношению к середнякам: "Если не вступите в колхоз, то завтра раскулачим и выселим вместе с кулаками в Казахстан"» (Нижне-Волжский край). В результате этого в Петровском районе процент коллективизации за 13 дней поднялся с 22 до 95%23.
Все это свидетельствует о прямой зависимости уровня коллективизации от раскулачивания и полностью опровергает тезис Сталина, что «ликвидация кулачества как класса» проводилась на базе сплошной коллективизации — в действительности все было наоборот: сплошная коллективизация проводилась на базе «ликвидации кулачества как класса».
Раскулачивание являлось важным средством при решении и других хозяйственно-политических задач (хлебо- и мясозаготовки, взыскание налоговых платежей, проведение сева и т.п.). Так как в течение 1929-1932 гг. все кулацкие или отнесенные к ним хозяйства были ликвидированы, а их признаки, установленные в 1929 г., утратили свое значение, то Политбюро ЦК ВКП(б) на основании записки наркомфина Г.Ф.Гринько В.М.Молотову (7 февраля 1933 г.) установило для взимания сельхозналога, культсбора и других налогов следующие признаки кулацких хозяйств:
«а) хозяйства, занимающиеся систематической спекуляцией (скупка, продажа) и наживающиеся на этом за счет рабочих и крестьян;
б) хозяйства, злостно не выполняющие заданных им планов посева и других установленных законом государственных обязательств, если они не относятся к определенно бедняцким хозяйствам».
Это означало, что середняцкие хозяйства могли быть отнесены к кулацким.
23 марта это решение Политбюро было оформлено как постановление ЦИК и СНК СССР24.
В конце 1932 г. было принято предложение Молотова о введении на 1932/33 г. специального единовременного налога на единоличников в сумме 300 млн. руб. Райисполкомам предоставлялось право повышать вдвое ставки налога тем единоличникам, которые не выполняли государственных заданий по заготовкам.
Следовательно, единовременный налог на единоличников, как и другие налоги, имел основную цель — заставить единоличников вступать в колхозы. В одной из сводок ОГПУ отмечалось, что «в ряде районов при проработке постановления о единовременном налоге на единоличников многие подают заявления о вступлении в колхоз». Один крестьянин — середняк Кирпичев (Мало-Ярославский район Московской обл.) прямо заявил: «Это для нас понятно: этим нас хотят загнать в колхоз — вот не хочешь, а иди»25.
Экономический нажим на крестьянство, особенно единоличное, дополнялся административно-репрессивным. На Северном Кавказе в течение последних полутора месяцев 1932 г. было арестовано около 17 тыс. человек, в том числе около 4,5 тыс. так называемых кулаков и зажиточных, почти 7 тыс. середняков и бедняков, более 3 тыс. колхозников и почти 2 тыс. должностных лиц. Кроме того, 22 ноября 1932 г. ЦК ВКП(б) принял предложение Кагановича и Шеболдаева о выселении (а значит, и «раскулачивании») двух тысяч «кулацко-зажиточных семей, злостно срывающих сев» из 13 районов Кубани26. Всего было выселено 1 992 семьи (9 442 человека) в Северный Казахстан и целиком станица Полтавская (2 158 семей, 9 187 чел.).
Заявки с мест на раскулачивание и выселение продолжали поступать и в ЦК ВКП(б) и в Совнарком СССР. К весне 1933 г. из краев и областей поступило заявок на выселение почти 100 тыс. семей (около 500 тыс. человек). ЦК ВКП(б) и СНК СССР в секретной директиве — инструкции от 8 мая 1933 г., формально осудив массовые выселения крестьян, тем не менее признали возможным допускать выселение «в отношении только тех хозяйств, главы которых ведут активную борьбу против колхозов и организуют отказ от сева и заготовок». И как бы развивая это положение, ЦК ВКП(б) и СНК СССР разрешили выселить 12 тыс. хозяйств (примерно 60 тыс. чел.): из Украины — 2 тыс., Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги, ЦЧО, Урала, Западной и Восточной Сибири по 1 тыс. хозяйств, а так
же потребляющих и национальных районов по 500 хозяйств (Белоруссия, Западная обл., Горьковский край, Башкирия, Закавказье, Средняя Азия).
Разрешалось также выселение из приграничной полосы Ленинградской области, Белоруссии и Украины. Несмотря на «запрет» за 4 года (1933-1936) было выселено более 500 тыс. человек, т.е. свыше 100 тыс. семей.
Так осуществлялся на практике «запрет» на массовое выселение крестьян.
В результате как экономических, так и административно-репрессивных мер уровень коллективизации крестьянских хозяйств неуклонно рос, о чем свидетельствуют следующие данные (табл. 4).
Таблица 4
Динамика коллективизации в 1929-1937 гг. (на 1 июня)
Годы
Количество коллективизированных хозяйств (млн.)
Процент коллективизированных крестьянских хозяйств
Всего крестьянских хозяйств (млн.)
1929
1,0
3,9
25,6
1930
6,0
23,6
25,4
1931
13,0
52,7
24,7
1932
14,9
61,5
24,2
1933
15,2
65,0
23,2
1934
15,7
71,4
22,0
1935
17,3
83,2
20,8
1936
18,4
90,5
20,3
1937
18,5
93,0
19,9
Источник: Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 2. Д. 271.
За время коллективизации численность крестьянских хозяйств уменьшилась на 5,7 млн. или примерно на 25 млн. человек. В колхозах к лету 1937 г. числилось 18,5 млн. хозяйств или 93% оставшихся к тому времени крестьянских хозяйств и 72,3% к числу имевшихся к началу сплошной коллективизации. Объясняется это как миграцией сельского населения в города и промышленные центры, так и ликвидацией части крестьянских хозяйств в результате раскулачивания. В течение 1929-1937 гг. было раскулачено в связи с коллективизацией и
другими хозяйственно-политическими кампаниями (налоговыми, заготовительными и т.п.) не менее 750 тыс. крестьянских хозяйств, кроме того, примерно 200-250 тыс. хозяйств «само-раскулачились», т.е. распродали или побросали свое хозяйство и ушли из деревни. Следовательно, прямому или косвенному раскулачиванию в 1929-1937 гг. подверглись почти один миллион крестьянских семей с населением в 5-6 млн. человек.
Это была трагедия советской деревни, пагубные последствия которой продолжали сказываться долгие годы.
§ 2. Выселение раскулаченных
Сразу же после принятия постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» началась массовая депортация раскулаченных в северные и восточные районы СССР. Но еще до принятия постановления ряд партийных организаций краев и областей обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой разрешить выселение раскулачиваемых семей.
8 января 1930 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) решило выселить из края 20 тыс. кулацких хозяйств, в том числе 1,5-2 тыс. из национальных районов. Выселению подлежали бывшие белогвардейцы, кулаки, раскулаченные в последние два года; отбывшие наказание по ст. 58 п. 8 и 10, ст. 107 УК РСФСР, а также кулаки, бежавшие в связи с хлебозаготовками из других районов, и лица, лишенные избирательных или «случайно не лишенные избирательных прав». Наибольшее количество выселяемых приходилось на Кубанский округ — 3 700 семей, Донской — 2 700, Армавирский и Терский — по 2 200 семей и т.д.
Для руководства выселением создавалась при краевом исполкоме специальная комиссия, а в округах — тройки в составе председателя исполкома, секретаря окружкома партии и начальника окротдела ОГПУ с участием представителя прокуратуры. В районах также создавались аналогичные тройки. Вся подготовительная работа должна быть закончена к 5 февраля, а с 10 февраля приступлено к выселению, закончив его к 1 марта. «Всю работу по данной кампании рассматривать как мобилиза
ционную, со всеми вытекающими отсюда последствиями», — говорилось в документе крайкома27.
В отчете полномочного представителя ОГПУ по Северному Кавказу от 13 января 1930 г. уточнялись некоторые задания по числу выселяемых по районам, в том числе национальным, но общее количество выселяемых осталось прежним — 20 тыс. «Одновременно разрабатываем план выселения в более широких размерах», — сообщал ПП ОГПУ28. 16 января Андреев телеграфировал Сталину: «Мы приступаем к практическому осуществлению переселения кулаков за пределы края. Нужна санкция ЦК... Выселение 1/4 кулаков из края лучше всего подействует на оставшихся...» Остальных кулаков Андреев предлагал переселить на худшие земли, конфисковав в пользу колхозов все орудия и средства производства.
11 января Г.ГЯгода в записке руководящим сотрудникам ОГПУ писал: «Нам необходимо до марта-апреля расправиться с кулаком и раз навсегда сломать ему хребет. Меры, помимо экономических, которые мы также должны наметить (какие), в первую очередь необходимо разработать меры репрессивно-административного характера, как-то: СОУ должно разработать области, откуда немедленно надо выселить, арестовать, заключить в лагерь кулачье. Подход такой: 1) особо злостных — в лагерь, семья высылается, 2) кулак, ведущий антисоветскую агитацию — на поселение. Это примерно. Важно учесть количество с семьями и места ссылки, районы Крайнего Севера и пустынные места Казахстана и других районов»29.
Начальник спецотдела ОГПУ Г.И.Бокий должен был предоставить сведения, сколько человек можно принять в существующие лагеря, где можно открыть новые (кроме острова Вай-гач) нельзя ли организовать не лагерь, а специальные поселки для кулаков и т.д.
В тот же день ОГПУ разослало шифротелеграмму, в которой указывалось, что для обеспечения «безболезненного проведения мероприятий сплошной коллективизации и весеннего сева» в южных районах СССР ставится вопрос о массовом выселении кулачества вместе с семьями, в связи с этим предлагалось к 14 января «не позднее 12 час.» сообщить общее количество (и по категориям) кулацких хозяйств, подлежащих выселению.
Получив шифрограмму от 11 января 1930 г., зам. председа
теля ГПУ Украины К.М.Карлсон и начальник Секретно-оперативного управления ГПУ И.М.Леплевский предлагали массовую операцию по выселению кулачества проводить в несколько очередей.
В первую очередь это должно коснуться антисоветского и контрреволюционного актива, «приурочив к этому ликвидацию таких разработок, которые хотя и нуждаются в дальнейших агентурных мероприятиях, но должны быть ликвидированы в связи с операцией во избежание осложнений, причем по ним форсированным темпом следует проводить следственную работу».
Во вторую очередь включить семьи расстрелянных, заключенных в концлагерь, административно высланных кулаков, «что составляет неточно 4 тыс. семейств».
В третью очередь — постепенное выселение кулацкого элемента, «который хотя и не проявляет активности, но должен быть выслан для обеспечения успешности проведения коллективизации и весеннего сева».
Проведение этих мероприятий следует начать с округов, которые переходят к сплошной коллективизации (Одесский, Шевченковский, Сумской, Херсонский, Винницкий, Николаевский, Зиновьевский, Криворожский и Мелитопольский), а также отдельных районов других округов, которые переходят к сплошной коллективизации (8 районов по 5 округам). Кроме того, должны быть включены пограничные округа (Каменец-кий, Могилев-Подольский, Коростеньский, Шепетовский, Проскуровский, Волынский и Автономная Молдавская республика).
По данным ГПУ Украины, по 9 округам сплошной коллективизации числилось на учете 6,5 тыс. человек и 8 тыс. по пограничным округам. «Сведения приблизительные — сюда не входят отдельные районы сплошной коллективизации. Вместе с тем в число 14,5 тыс. человек входят бедняки и середняки, состоящие на учете в ГПУ за «антисоветские проявления». Что касается общего числа хозяйств, обложенных индивидуальным налогом (кулаки), то по 9 округам их будет 35 тыс. Если считать, что на семью приходится по 3 человека, то количество выселяемых составит 105 тыс. человек. В действительности семья состояла в среднем из 5 человек. Значит, выселению должно быть подвергнуто не менее 175 тыс. человек.
ГПУ Украины просило учесть и трудности, связанные с выселением огромной массы населения: малочисленность аппарата ГПУ, отсутствие в ряде мест необходимой вооруженной силы, «заминки с транспортом», отсутствие пересыльных пунктов, недостаток денежных средств30.
18 января приняты директивы о приведении местных органов ОГПУ в состояние мобилизационной готовности в связи с предстоящим массовым выселением кулаков, создании при ПП ОГПУ оперативных групп и разработке конкретных планов выселения кулаков из Украины, ЦЧО, Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги и Белоруссии.
23 января разослана новая директива в развитие предыдущей, которая предписывала срочно сообщить:
а) в каких районах, сколько, какие категории намечены к
выселению;
б) в каких пунктах будут концентрироваться выселяемые
для отправки по железной дороге, сколько потребуется ваго-
нов и эшелонов;
в) какое количество оперативного состава нужно для уком-
плектования аппарата органов ОГПУ и сколько будет мобили-
зовано на месте;
е) в каких районах и какое количество войск ОГПУ и Красной Армии нужно для проведения операции, места концентрации резервов;
д) предложения по разгрузке тюрем, смете расходов и т.п.
Как видим, все было предусмотрено заранее и никакой стихийности и самодеятельности масс и местных организаций не было.
Созданная 15 января Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по кулачеству во главе с В.М.Молотовым подготовила проект постановления ЦК ВКП(б) по этому вопросу, который и был принят 30 января 1930 г. Как уже отмечалось, в постановлении общее число выселяемых составляло 210 тыс. семей. Заметим, что при подготовке проекта постановления подкомиссия И.Д.Кабакова (Н.В.Крыленко, Е.Г.Евдокимов, Г.Г.Ягода) предлагала выселить до 100 тыс. кулацких семей. Однако по настоянию Молотова общее количество выселяемых было увеличено в два с лишним раза.
Республиканские, краевые и областные организации, зная
настроение партийно-государственного руководства в центре и стремясь скорее избавиться от кулачества в целях форсирования коллективизации, старались превысить контрольные цифры центра.
ПП ОГПУ по Средней Волге С.А.Бак 13 января 1930 г. сообщал, что по краю предполагается выселить 6250 кулаков. «При необходимости эта цифра, конечно, может быть увеличена — не знаем какой размах будет взят центром»31.
20 января бюро Средне-Волжского крайкома ВКП(б) постановило немедленно провести по всему краю массовую операцию по аресту 3 тыс. человек и выселению до 10 тыс. кулацких хозяйств. Но уже через неделю совещание секретарей окруж-комов партии предложило число арестованных довести до 5 тыс., а выселяемых — до 15 тыс. семей. При этом указывалось, что работа по изъятию кулацких элементов должна быть развернута «во всех районах и округах вне зависимости от темпа коллективизации».
30 января краевой штаб решил всю операцию по аресту кулаков закончить к 3 февраля, а тройке при ПП ОГПУ было дано указание с 4 февраля приступить к рассмотрению дел «наиболее злостных элементов», приговоры вынести и реализовать, т.е. расстрелять, не позднее 10 февраля.
Предусматривалось привлечение войск Красной Армии, выделив в каждом гарнизоне по 50 бойцов в полной боевой готовности, а также создание отрядов Красной Армии в 20 населенных пунктах, где не было воинских гарнизонов, по 40 человек в каждом. Было вынесено решение о выдаче коммунистам оружия. Дело, таким образом, принимало серьезный оборот, речь шла фактически о развязывании гражданской войны в Поволжье.
Такое развитие событий встревожило даже сталинское руководство. 31 января в Самару М.М.Хатаевичу была направлена телеграмма Сталина, Молотова, Кагановича, осуждавшая «торопливость в вопросе о кулаке» и предлагалось руководствоваться постановлением ЦК от 30 января. Но поскольку и в других районах (Северный Кавказ, ЦЧО, Нижняя Волга) происходило примерно то же самое, то 3 февраля Секретариат ЦК предложил всем краевым комитетам и национальным ЦК «предварительно согласовывать сроки ареста и высылки, рав
но как и маршрут с ОГПУ», а последнему в пятидневный срок наметить план высылки и сроки направления первой партии высылаемых в определенные районы и сообщить их соответствующим организациям32. Поскольку и в этой телеграмме в числе районов, допустивших торопливость, была названа Средняя Волга, Хатаевич в письме Сталину и Молотову 5 февраля писал, что в крае арестовано более 4 тыс. кулаков первой категории по согласованию и с санкции ОГПУ. «Если нас можно в чем-либо обвинить, так только в том, что мы в стремлении обеспечить наиболее организованное и четкое проведение на местах всех мер по выселению развернули всю подготовку к проведению этой меры с расчетом на быстрейшее ее проведение..., чтобы немедленно по получении соответствующих оперативных заданий центра, выполнить их в кратчайшие сроки».
Вместе с тем Хатаевич отмечал, что директивы центра противоречивы и «приходится заново перестраивать все планы и дергать снова всех и вся». В данном случае, писал он, «если и была поспешность, то не только с нашей стороны и что не следовало бы уж так сильно нас за нее хлестать». Виноваты в этом и центральные органы и, в частности, центральная печать, которая «в течение полутора-двух недель призывала к раскулачиванию вне должной связи со сплошной коллективизацией»33.
Письмо М.М.Хатаевича примечательно в том отношении, что оно свидетельствует, с одной стороны, о стремлении местных работников быстрее расправиться с кулачеством, чтобы обеспечить скорейшее осуществление коллективизации, а с другой — о том, что в спешке и торопливости виноваты не только местные организации, но и центральные. В постановлении ЦК от 30 января 1930 г. прямо признавалась срочность проведения ликвидации кулацких хозяйств «в связи с приближающейся сельскохозяйственной кампанией». Причем репрессивные меры в отношении первой и второй категорий провести в течение ближайших четырех месяцев (февраль-май) с тем, чтобы не менее чем к половине указанных категорий репрессивные меры были применены к 15 апреля.
30 и 31 января 1930 г. состоялись совместные заседания коллегии ОГПУ вместе с полномочными представителями и руководящими работниками отделов ОГПУ о ликвидации кулачества. В постановлении устанавливались сроки «операции
по выселению» из Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги —10 февраля 1930 г., Украины и ЦЧО — 15 февраля и Белоруссии — 1 марта 1930 г. Определены и сроки начала отправки выселяемых со сборных пунктов эшелонами — соответственно: 15, 20 февраля и 5 марта. На Урал выселялись раскулаченные из Северного Кавказа (23 тыс. семей), из Украины и ЦЧО — в Северный край (70 тыс.), Нижней и Средней Волги и Белоруссии — в Сибирь (44 тыс.) и в Казахстан — 5 тыс. семей с Северного Кавказа; всего 142 тыс. семей (примерно 700 тыс. человек).
Одновременно определены и районы второй очереди: Ленинградская, Московская, Ивановская, Западная области, Нижегородский край, Татария, Башкирия, Крым, Средняя Азия и Закавказье, из которых подлежало выселению 18 тыс. семей в Северный край, 25 тыс. — в Сибирь, 12 тыс. — в Казахстан и
7 тыс. семей — на Урал. Общее количество выселяемых из районов второй очереди определено в 62 тыс. семей (300 тыс. человек). А всего по постановлению коллегии ОГПУ должно быть выселено 204 тыс. семей или более одного миллиона человек. 2 февраля 1930 г. постановление коллегии было оформлено в качестве приказа ОГПУ с приложением ряда инструкций. Так, в документе об «Организационном построении операции» указывалось, что выселение кулаков на местах (в населенных пунктах) проводится силами партийно-комсомольского, советского и батрацко-бедняцкого актива, которые доставляют выселенных в сборные пункты вместе с личными карточками на них.
8 личной карточке выселяемого указываются: фамилия, имя, отчество; год и место рождения; национальность; состав семьи; лишен ли избирательных прав; служба в старой армии и особо в белой армии (время, чин); род занятий; есть ли члены семьи в Красной Армии (кто, где); подвергался ли суду и административным взысканиям (приговор и проч.); политическая характеристика (постановление бедняцко-батрацкого актива).
В инструкции о работе сборных пунктов указывалось, что они создаются оперативными группами при окротделах ОГПУ. Для этого используются сборные пункты военкоматов, лагеря воинских частей и т.п. Во главе сборного пункта — комендант, назначенный из сотрудников ОГПУ. В его обязанности входит: охрана, организация питания, медико-санитарное обслуживание, прием выселяемых на учет, связь с опергруппой ОГПУ.
При сборных пунктах создаются учетно-следственные группы во главе с работником ОГПУ, которые подчиняются коменданту сборного (концентрационного) пункта.
Следственная группа проводит проверку выселяемых с целью выявления «разыскиваемых или проходящих по имеющимся данным, или представляющих особый интерес для ОГПУ, которых необходимо подвергнуть более тщательной следственной обработке в ОКРО ОГПУ и привлекать во внесудебном порядке по имеющимся данным».
Учетно-следственная группа вербует среди выселяемых осведомителей из расчета один на 30-50 человек взрослого населения, который затем передается начальнику эшелона.
Инструкция органам Транспортного отдела ОГПУ устанавливала порядок перевозки выселяемых. В формируемом эшелоне должно быть 44 вагона для перевозки людей (по 40 человек в каждом вагоне), 8 товарных (для груза не более 30 пуд. на семью) и один вагон (классный 4-й категории) для команды ОГПУ, сопровождающей эшелон. На каждый вагон назначается староста и его помощник, которые на станциях выходят за кипятком и пищей. Пища полагается один раз в двое суток. Двери вагонов должны быть плотно закрыты и только в пути открываются «на 5-6 вершков для притока воздуха». При подходе к станции двери закрываются наглухо. В случае побега—стрелять без предупреждения. Комендант (начальник) эшелона имеет право обыска теплушек с целью обнаружения «предметов для физического сопротивления», алкоголя и проч.34
В начале февраля, когда полным ходом шли аресты и концентрация выселяемых на сборных пунктах, выяснилось, что многие районы оказались неподготовленными для принятия такого большого количества людей, ОГПУ вынуждено было уменьшить контрольные цифры выселяемых в первую очередь— до 60 тыс. семей, в том числе из Северного Кавказа — 10 тыс. (29 эшелонов), Белоруссии — 8тыс. (23 эшелона), ЦЧО — 8тыс. (23 эшелона), Украины — до 20 тыс. (57 эшелонов), Нижней Волги — до 8 тыс. (23 эшелона), Средней Волги — до 6 тыс. (17 эшелонов). Выселяемых должны принять Северный край — 45 тыс. семей и Урал — 15 тыс. — итого 60 тыс. семей, т.е. 300 тыс. человек (172 эшелона).
Сталин, ознакомившись с планом перевозок раскулачен
ных первой очереди, написал: «Казахстан и Сибирь, как районы вселения, отсутствуют. Надо их включить»35. Однако Сибирский крайком партии отказался принять и разместить до весны 1930 г. 44 тыс. семей.
16 февраля Сталин шлет грозную телеграмму в Новосибирск секретарю крайкома Р.И.Эйхе: «ЦК считает недопустимым отказ Сибкрайкома принять и разместить по Сибири до весны текущего года пересылаемых по плану ЦК кулацких семейств. ЦК обязывает Сибкрайком провести все необходимые подготовительные меры для принятия к середине апреля не менее 15 тыс. кулацких семейств. О принятых мерах сообщите.
Сталин».
В тот же день в Архангельск направляется вторая телеграмма секретарю крайкома партии Северного края С.А.Бергавино-ву: «Из недавнего решения бюро Севкрайкома видно, что вы беретесь принять до весны лишь 30 тысяч кулацких хозяйств вопреки Вашему заявлению на комиссии ЦК о готовности принять до 70 тысяч хозяйств. ЦК не может согласиться с подобным решением Севкрайкома, опрокидывающим уже принятый партией план переселения кулацких семейств, и предлагает отменить это решение. ЦК обязывает Севкрайком провести все необходимые подготовительные меры к приему Севкраем не менее 50 тысяч кулацких семейств к половине апреля.
О принятых мерах сообщите»30.
А в это время полным ходом шло выселение раскулаченных из районов сплошной коллективизации и Белоруссии и первые эшелоны с выселяемыми уже шли на Север...
Первый эшелон с Северного Кавказа вышел в ночь с 9 на 10 февраля, второй — 11-го, третий — 13-го, четвертый —
14 февраля и т.д. В каждом из них было от 1 694 до 1 774 человек. К10 марта 1930 г. выселение раскулаченных из края было закончено. Вывезено 10 464 семьи — 51 620 человек, из них: мужчин —
15 905, женщин — 15 325, детей — 20 390. В пути выселяемым пришлось перенести невероятные мучения. В одном из писем ссыльные писали: «В дороге нам пришлось переживать душераздирающие картины, как-то: смерть детей, матерей, роды и в вагонах и на подводах, смерть рожениц и потерю детей в лесу, а теперь нас настигает настоящий голод» (Шахтинский округ)37.
Одновременно формировались эшелоны на Нижней и
Средней Волге, ЦЧО, Украине. О том, как шло выселение, можно судить по документам ОГПУ и другим материалам. Председатель ГПУ Украины В.А.Балицкий в письме Г.К.Орджоникидзе в феврале 1930 г. писал: «...На пунктах погрузки высылаемых нам пришлось наблюдать иногда совершенно раздетых, едущих без всякого продовольствия и предметов первого обихода лиц, раскулаченных в 1919-1920 гг. и высылаемых по признаку старого, дореволюционного достатка... Поэтому при погрузке в вагоны приходилось отсеивать "бузотеров" из середняков, семьи из глубоких стариков и старух, беременных женщин, инвалидов на костылях и т.д.» Допускались при выселении избиения середняков и «гнуснейшие оскорбления женщин»38.
Такая же картина наблюдалась на Северном Кавказе, Средней и Нижней Волге, в ЦЧО. В меморандуме ОГПУ от 1 марта 1930 г. констатировалось, что местные органы ОГПУ «допускают возмутительные случаи преступной халатности» при формировании эшелонов высылаемых. В эшелоне, прибывшем из Майкопа (Северный Кавказ), «все высланные приехали в летнем платье, большинство босиком, среди высланных есть бедняки...» В эшелоне № 401 (Нижняя Волга) оказалось 190 человек в возрасте свыше 70 лет, вдовы с тремя-пятью малолетними детьми. В числе высланных из Средней Волги (эшелон № 501) оказались бедняки и середняки, платившие сельхозналог от 4 до 30 руб., раздетые, в рваных лаптях и валенках39.
Учитель-комсомолец Ф.Д.Покровский (Курский округ, ЦЧО), участвовавший в коллективизации, 12 марта 1930 г. записал в дневнике: «Позавчера меня вдруг вызвали в ГПУ... Там дали в руки винтовку и послали в распоряжение коменданта (сборного пункта. — Авт.). Оказалось, нужно принимать выселяемых кулаков и сопровождать их на станцию.
Штаб помещался в бывшей школе садоводства. Там застал целую группу ребят-комсомольцев, почти все были с винтовками. В соседней комнате находились арестованные кулаки. Посмотрел я на них: обыкновенные русские крестьяне и крестьянки, в зипунах, в полушубках, поддевках. Многие в лаптях. Тут же копошились всех возрастов дети... Много разговаривал с арестованными. По их словам часто выходило, что они середняки. Рассказывали, что забрали их врасплох, ночью. Некоторые даже не захватили необходимых пожитков. Что это?
Головотяпство, искривление классовой линии или была такая директива?
За два дня довелось увидеть море человеческих страданий... кругом стон и плач. Кричат навзрыд, как по покойнику. Выселяемых провожают родные, обступили дом, тоже кричат. Страшно, тягостно!»40
Из арестантского помещения всех повели на станцию, посадили в товарные вагоны — теплушки, человек по 40. «В вагонах — теснота, духота, вонь... Было нелепое распоряжение коменданта — людей из вагонов не выпускать. Оправляться велели в ведро. В вагонах все вместе — девушки, дети, мужчины.
Я лично этому делу не сочувствовал, — признавался учитель. — Кулаки кулаками — а люди все-таки людьми. И такое издевательство ни к чему. Первые приведенные на станцию просидели в закрытых вагонах двое суток. Наконец сформировали состав — 12 вагонов, человек, вероятно, пятьсот. Ночью их куда-то отправили»41.
Отношение бедняцко-середняцкой части населения, как отмечалось в докладе Опергруппы ОГПУ от б мая 1930 г., «оставалось положительным в течение хода всей кампании». Однако признавалось, что повсеместно отмечались «случаи колебания середняков», «в ряде мест имелись такие отрицательные моменты: отклонение списков выселяемых на собраниях, групповые и массовые выступления в защиту кулачества..., недопущение выселения», особенно «при посадках и отправках кулачества». Об этом свидетельствует, например, тот факт, что за февраль-май 1930 г. произошло 1 722 массовых выступлений крестьян в защиту кулачества, в которых приняло участие более 420 тыс. человек42.
К началу мая 1930 г., выполняя постановление ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г., органы ОГПУ выселили из так называемых районов коллективизации 66 445 семей, насчитывавших 342 545 человек. По районам они распределяются следующим образом (табл. 5).
Это значит, что задание по выселению раскулаченных семей было не только выполнено, но и перевыполнено (104%). Наряду с этим проводилось переселение раскулаченных Сибири, Урала, Дальнего Востока, Северного края и Ленинградской области в северные необжитые районы своих областей, а в Ка-
Раскулачивание и депортация раскулаченных
захстане — в район Аральского моря. Всего переселено 162 021 человек (56,9% плана).
Таблица 5
Выселение кулацких семей 2-й категории (на 20 мая 1930 г.)
Откуда
Намечено
Выселено
семей
человек
семей
человек
Украина
20 000
115 000
20 793
113 637
Белоруссия
8 000
43 500
9 701
47 392
ЦЧО
8 000
40 000
8 237
4 837
Нижне-Волжский край
8 000
40 000
7 931
40 001
Средне-Волжский край
6 000
30 000
5 873
31037
Северо-Кавказский край
10 000
50 000
10 595
51 577
Крым
3 000
15 000
3 179
14 029
Татария
2 000
10 000
1 605
7 943
Средняя Азия
400
2 000
80
281
Итого
65 400
345 500
67 994
348 734
Источник: Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 413, 593.
Общее количество выселенных и переселенных составило, таким образом, 100 262 семьи, т.е. 510 755 человек. Осенью 1930 г. выселение и переселение кулаков 2-й категории было возобновлено в ограниченных размерах, и к началу декабря 1930 г. число выселенных составило 112 828 семей (550 558 чел.). После этого на местах осталось раскулаченных, но не высланных примерно один миллион человек (203 681 семья).
Весной 1931 г. начался второй этап раскулачивания и выселения раскулаченных. В сводке Секретно-политического отдела ОГПУ от 14 апреля 1931 г. «Об итогах выселения кулачества в Ленинградской, Центрально-Черноземной области, Нижне-Волжском и Нижегородском краях» сообщалось, что из 33 районов ЦЧО изъято и направлено в Восточно-Сибирский край 4 160 семей, что составляло 20 735 человек (по плану намечалось выслать 3 500 семей). Из Нижне-Волжского края выселено 6 495 семей или 28 597 человек (план — 25 тыс. человек). Из Ленинградской области выселена 3 261 семья (14 382 чел.) при плане в 3 тыс. семей. По Нижегородскому краю выселено 509 семей (2 072 чел.).
Полномочный представитель ОГПУ по Западно-Сибирско
му краю Л.М.Заковский сообщал, что к 5 июня экспроприировано и выселено в необжитые северные районы края 39 788 семей или 110 743 человека, в том числе «вычищено» из колхозов 2 229 семей, совхозов — 542, промышленных предприятий — 914, советских учреждений — 237, из городов — 573 семьи43.
Выселение производилось с 20 марта по 25 апреля и с 10 мая по 18 сентября 1931 г. За это время было перевезено только железнодорожным транспортом 162 962 семьи — 787 341 человек, в том числе: мужчин — 242 776, женщин — 221 834, детей 320 731. В 1930 г. перевезено ж.д. транспортом 77 795 семей — 371 645 человек, в том числе: мужчин — 123 807, женщин — 113 653, детей — 134 185. Всего в 1930-1931 гг. железные дороги СССР перевезли 240 757 семей с населением в 1 158 986 человек. Кроме того, было перевезено 15 355 лошадей, 7 488 телег, 8 958 плугов и 9 528 борон. Для всего этого потребовалось 715 эшелонов (37 897 вагонов)44.
В справку Ягоды, составленную для Сталина (12 октября 1931 г.), не вошли перевозки другими видами транспорта (речным, гужевым) при внутрикраевом переселении, которые в 1930 г. составляли 33 431 семью (164 200 чел.) и в 1931 г. -103 208 семей (469 470 чел.). Всего же, по данным ОГПУ, в
1930 г. было выселено и переселено 115 231 семья (559 531 чел); в 1931 г. - 265 795 семей (1 243 860 чел). Таким образом, в 1930-
1931 гг. выселению из родных мест подверглись 381 026 семей, насчитывавшие 1 803 392 человека. По районам это выглядит следующим образом (табл. 6).
Несмотря на то, что в 1930 г. было раскулачено вдвое больше крестьянских хозяйств, чем в 1931 г. (450 тыс. против 200 тыс.) количество выселенных семей в 1931 г. было в два с лишним раза больше, чем в 1930 г. Объясняется это тем, что в связи с исправлением перегибов и извращений в коллективизации и раскулачивании весной 1930 г. было прекращено «на время весеннего сева» переселение раскулаченных хозяйств, а уже раскулаченные семьи оставались в районах постоянного проживания (более 200 тыс. семей). Поэтому в 1931 г. выселялись не только раскулаченные в текущем году, но и в предыдущем.
Из общего числа 381 026 семей, высланных в 1930-1931 гг., 133 717 семей подверглись внутрикраевому переселению (из
247 309 семей были высланы в другие края и области. В феврале 1931 г. полномочный представитель ОГПУ по Северному Кавка
зу Р.А.Пиляр сообщал председателю ОГПУ В.Р.Менжинскому, что подготовительная работа по выселению 9 тыс. семей из южных приморских и лесогорных районов Кубани и Черномо-рья в восточные районы Северного Кавказа закончена. В конце января 1931 г. было арестовано («изъято») б тыс. человек, 5 155 из которых являлись единоличниками и 845 человек — колхозниками (в том числе 516 в прошлом бедняки и середняки). Вместо выселяемых переселяются из засушливых районов Северного Кавказа 37 коммун (2 606 хозяйств) и 93 артели (5 985 хозяйств).
Интенсивно шел процесс выселения и переселения и в других районах страны, не исключая национальных (Средняя Азия, Казахстан, Калмыкия).
В разгар массового выселения в 1931 г., 20 июля, Политбюро ЦК ВКП(б) отмечало, что задание о массовом выселении кулацких семей в основном выполнено, поэтому дальнейшее выселение рекомендовалось проводить «в индивидуальном порядке». Одновременно разрешалось Казахстану выселить кулаков и баев, определив количество, сроки и места выселения. Санкционировалось и выселение 1 100 семей из Калмыкии на Урал, а 2 августа Политбюро разрешило выселить 3 ООО семей из Татарии, Башкирии и Нижегородского края. Кроме того, разрешалось выселить кулацко-байские хозяйства из хлопководческих районов Туркмении, Киргизии и Кара-Калпакии.
30 августа 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «Инструкцию о порядке дальнейшего выселения кулацких семей», в которой указывалось, что «выселение кулацких хозяйств из районов сплошной коллективизации в массовом порядке прекратить». В дальнейшем оно должно производиться в индивидуальном порядке небольшими группами семейств по мере их выявления, после строгой проверки и предварительного «определения возможности хозустройства их по месту вселения».
Выселение кулацких семей, «пролезших в колхозы, совхозы и находящихся вне их», имеющих трудоспособных — производить в индивидуальном порядке по мере выявления. Выселение семей, трудоспособные члены которых репрессированы и отбывают наказание, производится после отбытия наказания последними и определения их местожительства в отдален
ных местностях СССР. В тех случаях, когда семья уже выслана, допускается досрочное освобождение репрессированного члена семьи, если «он не представляет особой социальной опасности».
Выселению подлежали только те семьи, которые имели в своем составе трудоспособных мужчин. Выселяемые должны быть обеспечены продовольствием, инструментом и инвентарем для хозяйственного устройства.
На обл (край) исполкомы возлагался учет оставшихся на месте кулаков для использования его финансовыми, земельными и другими органами.
30 августа 1931 г. Политбюро санкционировало внутри-краевое переселение 2 500 семей на Средней Волге, б ООО — в Башкирии, 5 ООО — в Казахстане; 200 семей из Туркмении на Северный Кавказ и т.д. Следовательно, никакого реального значения не имел запрет на массовое выселение раскулаченных хозяйств. Выселение крестьян продолжалось и в 1932-1933, и в последующие годы, хотя теперь уже выселялись не только семьи раскулаченных, но и приравненные к ним «саботажники» хлебозаготовок, в том числе колхозники, партийные и советские работники, председатели колхозов, директора совхозов и т.п.
4 мая 1932 г. Политбюро принимает решение о выселении 38 300 хозяйств из Украины, ЦЧО, Нижней и Средней Волги, Белоруссии, Московской области, Крыма и других районов. Однако через две недели это постановление отменено, но выселение и расселение раскулаченных продолжалось.
Через два дня после отмены постановления о выселении 38 300 раскулаченных секретарь Средазбюро ЦК ВКП(б) К.Я.Бауман телеграфировал И.В.Сталину: «Получена телеграмма Ягоды об отмене выселения на 1932 г. Учитывая тщательность работы и то, что на сборных пунктах уже 5,5 тысяч семей, просить ЦК в виде исключения закончить внутрикраевое расселение». Политбюро удовлетворило просьбу Баумана. В том же году были высланы тысячи семей из Северного Кавказа, Одесской и Черниговской областей Украины и т.д.
Всего же, не считая внутрикраевого переселения, в 1932 г. было выселено 71 236 человек. Продолжалось выселение и в 1933 г., хотя под предлогом чистки колхозов от «кулацких эле
ментов» и выселения «саботажников хлебозаготовок» и других налоговых повинностей. Остановить маховик репрессий сталинское партийно-государственное руководство уже не могло, да и не хотело.
В апреле 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает предложение Средне-Волжского крайкома об изъятии и выселении за пределы края «в течение мая-июня сего года не менее 6 тыс. кулацких хозяйств и 1 тыс. хозяйств наиболее разложившихся единоличников»45.
13 февраля 1933 г. Ягода направил Сталину и Молотову записку с предложением переселить в течение 1933-1934 гг. в Западную Сибирь и Казахстан 2 миллиона человек из деревень и отчасти городов. Предлагалось выселить следующие категории:
а) крестьян-единоличников из районов сплошной коллек-
тивизации;
б) «саботажников» за срыв хлебозаготовок и других хозяйс-
твенно-политических кампаний;
в) бежавших из деревень крестьян в связи с коллективиза-
цией и раскулачиванием и устроившихся на промышленных
предприятиях;
г) население из приграничной полосы (Запад и Украина);
д) «городской элемент», не желающий в связи с паспорти-
зацией выезжать из городов;
е) осужденные ОГПУ на срок от 3 до 5 лет включительно.
Предлагалось из них организовать трудовые поселения по
одному миллиону человек в Западной Сибири и Казахстане. Далее приводились расчеты материально-финансовых затрат на переселение и устройство спецпереселенцев.
Сталин и Молотов, ознакомившись с запиской, согласились с предложениями ОГПУ, сделав, однако, замечания.
Сталин: «Кроме всего прочего, надо связать это дело с разгрузкой тюрем» (в тюрьмах в это время сидело 800 тыс. человек).
Молотов: «Читал. Расходы (1 394 млн. руб.) грубо преувеличены. Надо привлечь к расходам самих переселенцев»46.
10 марта 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждало предложение ОГПУ о депортации 2 млн. человек в Западную Сибирь и Северный Казахстан и, приняв во внимание телеграмму сек
ретаря Западно-Сибирского крайкома Р.И.Эйхе о невозможности принять такое количество спецпереселенцев, решило уменьшить число выселяемых в Западную Сибирь и Казахстан с двух до одного миллиона человек (по 500 тыс. в каждом крае). Политбюро поручило комиссии в составе Г.Г.Ягоды (председатель), В.И.Межлаука, М.А.Чернова, Г.Ф.Гринько, Я.А.Яковлева, М.Д.Бермана и других установить окончательные цифры выселяемых и дать проект постановления по вопросу об организации трудовых поселков ОГПУ47.
17 апреля 1933 г. Политбюро приняло постановление «Об организации трудовых поселков ОГПУ», оставив без изменений перечень категорий выселяемых, но резко сократив ассигнования на переселение и устройство спецпереселенцев. Контингент выселяемых приравнивался во всех отношениях к спецпереселенцам 1930-1931 гг.
20 апреля 1933 г. это решение Политбюро было оформлено как постановление правительства; на ОГПУ возлагалась организация трудовых поселений по типу уже существующих спецпоселков.
22 мая 1933 г. Ягода сообщал Сталину, что в 1933 г. в труд-поселки Западной Сибири, кроме прибывших на места и находившихся в пути 138 тыс. человек, дополнительно выселяются 608 тыс. человек, в том числе 48 тыс. кулаков и из тюрем 173 тыс. человек. Учитывая, что к 75% заключенных будут высланы семьи, — общее количество их составит 560 тыс. человек. Общий же контингент трудпоселков достигнет 746 тыс. человек. Поэтому ОГПУ просило Сталина передать все материальные средства ОГПУ48.
Встретившись с большими трудностями организационного и материально-финансового порядка, Политбюро вынуждено было в августе 1933 г. сократить численность выселяемых до 550 тыс. (вместо первоначально планируемых двух миллионов, затем — одного миллиона человек).
Решение Политбюро ЦК ВКП(б) было принято как постановление СНК СССР от 21' августа «Об организации трудовых поселений на территории Западной Сибири и Казахстана», которое предписывало в течение 1933 г. направить в трудпоселки ОГПУ, кроме уже выселенных и прибывших на места и находящихся в пути 124 тыс. человек, дополнительно 426 тыс. чело
век, в том числе 48 тыс. «кулаков» и 378 тыс. (вместе с семьями) осужденных на сроки от 3 до 5 лет49.
Пока в Москве решался вопрос о количестве выселяемых, эшелоны с ними шли в Сибирь. 20 мая 1933 г. начальник ГУЛАГа М.Д.Берман сообщал заместителям председателя ОГПУ Я.С.Агранову и Прокофьеву, что из Северного Кавказа в Томск прибыли эшелоны с выселяемыми в количестве 9 868 человек, из которых направлено в трудпоселки 7 297 человек.
8 июня начальник Сиблага докладывал Ягоде, что в Новосибирск из Северного Кавказа прибыло 10 185 человек, из которых 341 человек умер в пути. Это и не удивительно: в число выселяемых были «включены больные и старики, не выдерживающие длительную перевозку». Как отмечал начальник Сиблага, выселяемые снабжались в пути только хлебом «скверного качества, в количестве от 200 до 400 грамм»; горячей пищей не обеспечивались, кипятком — с большими перебоями, «потребление сырой воды вызвало массовые заболевания». Поэтому смертность и заболеваемость среди спецпереселенцев была выше, чем в 1930-1931 гг.
Выселялся и «городской элемент» из Москвы, Ленинграда и других промышленных центров. Так, с 28 июня по 9 июля 1933 г. было выселено в Сибирь, в трудпоселки, 5 470 цыган из окрестностей Москвы и т.д.50
Всего в течение 1933 г. было выселено 268 091 человек, в том числе в Западно-Сибирский край — 140 697 человек, в Казахстан — 55 107 человек, на Урал — 33 920, в Северный край —16 659, на Беломорско-Балтийский канал — 15 517 человек51.
Продолжалось выселение и в последующие годы. В 1934 г., например, было выселено 111 459 человек; в 1935 г. — 117 270 человек и в 1936 г. — 77 182 человека. Всего, следовательно, за 4 года (1933-1936) было выселено около 500 тыс. человек52.
В апреле 1935 г. по записке Ягоды Политбюро ЦК ВКП(б) решило выселить «остатки кулацких хозяйств из Северо-Кавказского края, контрреволюционный националистический элемент и кулаков из УССР и нищенствующий элемент из Москвы в количестве 36 тысяч человек».
20 апреля СНК СССР принял постановление «О хозяйственном устройстве выселяемых из УССР, Северного Кавказа и из Москвы», согласно которому из Украины выселялось
12 тыс. человек на предприятия Беломорско-Балтийского комбината НКВД; из Северного Кавказа выселялось 7 тыс. в Казахстан, 3 тыс. — в Узбекистан и 14 тыс. человек переселялись в засушливые Прикумский и Дивенский районы; из Москвы 4 тыс. человек выселялись в трудпоселки Казахстана.
4 мая 1935 г. Ягода докладывал Сталину, что прием в трудпо-селения кулацких хозяйств, выселенных согласно постановлению ЦК ВКП(б) из национальных районов Северного Кавказа, закончен. Принято 4 711 семей (22 496 человек), в том числе в трудпоселки Казахстана 3 275 человек, Узбекистана — 4 560 человек и Северного Кавказа — 14 661 человек53.
Одновременно с этим производилось выселение из пограничной полосы Ленинградской области и Карелии. К 11 июня 1935 г. было выселено 23 217 человек, из них: 8 423 человека в Казахстан, 7 354 человека — на Урал, 5 884 — в Таджикистан и Киргизию, 1 556 человек — в Западно-Сибирский край.
В марте 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о мероприятиях по освоению Вахшской долины, для чего предлагалось в течение 1935-1937 годов переселить 12 тыс. хозяйств, в том числе 6 тыс. из Таджикистана и Узбекистана (по 3 тыс.) и 6 тыс. из других районов СССР. В 1935 г. должно быть переселено 4 тыс. хозяйств. Однако по организационно-техническим и финансовым причинам было переселено только 1 312 семей (3 945 человек). В начале 1936 г. в Вахшс-кую было еще переселено из Саратовского и Сталинградского краев 1 846 семей. Всего к 7 апреля 1936 г. переселено 3 158 семей (9 948 чел.)55.
Масштабы выселения и переселения в основном крестьянского населения из года в год расширялись, охватывая все новые районы. Спецпереселения теперь имели основной, если не единственной, целью освоение новых территорий и обеспечение их дешевой рабочей силой. Выселяемые направлялись на предприятия и организации НКВД (Беломорско-Балтийский комбинат, Воркуталаг, Норильлаг, комбинат Севникель), на строительство Байкало-Амурской магистрали, освоение безлюдных районов Казахстана и т.п. Наряду с собственно российским населением стали выселяться и проживающие на территории Украины поляки и немцы. В марте 1936 г. решено было выселить из Украины 15 тыс. польских и немецких хозяйств
в Казахстан. Переселение намечалось произвести: 5 тыс. хозяйств (семей) в мае и 10 тыс. — в августе-сентябре 1936 г. 11 октября 1936 г. зам. начальника ГУЛАГа Плинер докладывал зам. наркома внутренних дел СССР Агранову, что переселение польских и немецких хозяйств из Украины в Казахстан закончено. Переселено в июне 5 535 семей (26 778 человек) и в августе-сентябре — 9 465 семей (42 505 чел.), т.е. все 15 тыс. семей (69 283 чел.), были вселены в Северо-Казахстанскую область — 14 015 семей (64 319 чел.) и в Южно-Казахстанскую — 985 семей (4 964 чел.). В отличие от спецпереселенцев 1930-1935 гг. вместе с выселяемыми польскими и немецкими семьями было перевезено 5 354 лошадей, 13 455 голов крупного рогатого скота, 4 218 свиней, 1 199 овец и коз.
Начальник ГУЛАГ НКВД Берман на рапорт наложил резолюцию: «т. Плинер. Когда будет все закончено (устройство. — Авт.) — надо представить к награде»50.
Не прекратились репрессии в отношении крестьян («бывших кулаков») и после принятия Конституции 1936 г., провозгласившей победу социализма в СССР. За первые три месяца 1937 г. (январь-март) было выслано 9 988 человек, но это было только прологом к «великому террору» 1937-1938 гг.
3 июля 1937 г. Н.И.Ежову (назначенному в 1936 г. наркомом внутренних дел СССР вместо Г.Г.Ягоды), секретарям обкомов крайкомов, ЦК нацкомпартий ЦК ВКП(б) направил следующую телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.
ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.
Секретарь ЦК И.Сталин».
9 июля 1937 г. Политбюро утверждает тройки и количество подлежащих расстрелу и высылке по областям, краям и республикам. Так, например, по Западно-Сибирскому краю было утверждено к расстрелу б 600 «кулаков» и 4 200 «уголовников»; по Омской области — к расстрелу 479 человек и высылке 1 959 человек; по Чувашской АССР соответственно — 110 и 877 человек и т.д.
Тогда же секретарь ЦК ВКП(б) Н.С.Хрущев сообщал И.В.Сталину, что «кулаков», отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области, учтено 7 869 человек. «Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2000 человек и ко 2-й — 5 869 человек»57.
30 июля 1937 г. Н.И.Ежов представил в Политбюро проект оперативного приказа НКВД «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который был утвержден решением Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 г.
Согласно этому приказу с 5 августа 1937 г. должна была начаться во всех республиках, краях и областях «операция по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Репрессиям подвергались:
«1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания...
3. Бывшие кулаки и социально-опасные элементы..., отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие с мест заключения...
4. Члены антисоветских партий..., скрывшиеся из мест репрессий, бежавшие из мест заключения...
5. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую работу...»58
2.
Все репрессируемые разбивались на две категории:
а) «все наиболее враждебные» элементы. «Они подлежат
немедленному аресту и по рассмотрению дел на тройках, — рас-
стрелу»;
б) «все остальные менее активные, но все же враждебные
элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок
от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из
них — заключению на те же сроки в тюрьме по определению
троек».
Общая численность репрессируемых по первой категории определялась в 72 тыс. человек, а второй — более 270 тыс. Далее давались контрольные («ориентировочные») цифры по регионам с указанием численности репрессируемых по категориям. «В случае, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представить мне соответствующие мотивированные ходатайства», — указывалось в приказе Ежова.
И хотя в документе НКВД заявлялось, что семьи приговоренных, как правило, не репрессируются, но делались такие оговорки, которые фактически снимали всякие ограничения (если члены семьи «способны к активным антисоветским действиям», если проживают в пограничной полосе, крупных городах или курортной зоне и т.п.). Срок операции по репрессированию был установлен — четыре месяца (август-октябрь).
В действительности срок «операции» растянулся, а количество арестованных по приказу Н.И.Ежова (№ 00447) значительно превысило контрольные цифры. Об этом свидетельствуют, в частности, данные по Калининской области. Вместо 4 тыс. человек (1 тыс. по первой категории и 3 тыс. — по второй) было осуждено свыше 10 тыс., в том числе к расстрелу — 4 549 человек и 5 468 человек заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком на 10 лет. Заметим, что в числе приговоренных к расстрелу «бывшие кулаки» составляли 3 022 человека (66,5%), а в числе осужденных на 10 лет ИТЛ — 3 925 человек (71,8%). Примерно такие же данные по общему количественному составу репрессированных сообщал в Москву 28 марта 1938 г. начальник управления НКВД по Калининской области А.В.Гумилевский. «Тройкой» по области осуждено
10 200 человек, из них по первой категории (расстрел) — 4 587 человек, по второй категории — 5 613 человек. «Таким образом, — докладывал Ежову Гумилевский, — утвержденный Вами лимит полностью исчерпан»59.
Поскольку среди 10 017 человек осужденных в августе 1 937 — марте 1938 г. «бывшие кулаки» составляли 6 949 человек или 69,4%, то можно утверждать, что приказ НКВД № 00447 в основном был направлен против крестьян. Об этом говорят, например, материалы опубликованной в 2000 году «Книги памяти жертв политических репрессий Калининской области». Вот несколько примеров об арестованных и расстрелянных в августе-сентябре 1937 г.
Агафонов И.А., 1871 г. рождения, уроженец и житель д. Даньшино Медновского района, колхозник. Арестован 5 августа, приговорен тройкой УНКВД, расстрелян 1 октября 1937 г.
Александров ВТ., 1871 г. рождения, уроженец и житель д. Песчанка Сережинского района, колхозник. Арестован 5 августа; расстрелян 4 сентября 1937 г.
Балдин Я.С., 1874 г. рождения, колхозник д. Никиткино Бежецкого района. Арестован 5 августа; расстрелян 17 сентября
1937 г.
Беляев И.Г., 1885 г. рождения, крестьянин-единоличник д. Дубровка Торопецкого района. Арестован 7 августа; расстрелян 4 сентября 1937 г. и т.д.60
Всего в Калининской области в 1937 — первой половине
1938 г. было арестовано 16 369 человек (в 1937 г. — 11 364 челове-
ка, в первом полугодии 1938 г. — 4 905). По характеру «преступле-
ний» первое место занимала «антисоветская агитация» — 73,5%,
а по социальному составу среди арестованных преобладали
крестьяне (так называемые бывшие кулаки, единоличники и
колхозники) — 60,3%61.
Аналогичное положение было и в других регионах страны с тем, однако, отличием, что в сельскохозяйственных районах удельный вес крестьян в числе арестованных был еще выше. Всего же, по данным МВД СССР, в 1937-1938 гг. было осуждено 1 344 923 человека, в том числе расстреляно 681 692 человека, заключено в лагеря и тюрьмы — 634 820 человек62.
Что касается так называемой «кулацкой ссылки», то за 1930-1937 гг. выслано 2 464 250 человек. Всего же с начала сплошной
коллективизации и до начала Великой Отечественной войны было выслано около 4 млн. человек (вместе с освобожденными из тюрем и концлагерей и вселенными в спецпоселки)03.
Такова цена сталинской «революции сверху» в сельском хозяйстве.
Примечания
1 Сталин ИВ. Соч. Т. 12. С. 125.
2 Там же. С. ISO, 133.
3 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 2. Д. 551. Вып. И. С. 7.
4 Там же. С. 40.
5 Там же. С. 90.
6 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы в 5 томах / Под ред. В.Данилова, Р.Маннинг, Л.Виолы. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / Отв. ред. В.Данилов. М., 1999. С. 749, 764.
7 Там же. Т. 2. Ноябрь 1929 — декабрь 1930 г. / Отв. ред. Н.Ивницкий. М., 2000. С. 99-100.
8 Там же. С. 293.
9 Там же. С. 126-130.
10 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание
(начало 30-х годов). М., 1996. С. 124.
11 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 303.
12 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в дерев-
не (1928-1933 гг.). М., 2000. С. 159-160.
13 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 809.
14 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 162.
15 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. С. 87; Траге-
дия советской деревни. Т. 2. С. 272-273.
16 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 525.
17 Сталин ИВ. Соч. Т. 12. С. 287.
18 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 548.
19 КПСС в резолюциях... Т. 5. С. 233-234.
20 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 646-647.
21 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 177.
22 Там же. С. 178.
23 История советского крестьянства. Т. 2. М., 1986. С. 188;
Трагедия советской деревни. Т. 3. Конец 1930-1933 гг. /Отв. ред.
И.Зеленин. М., 2001. С. 119.
24 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 733-734.
25 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 285.
26 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 549, 607.
27 Там же. Т. 2. С. 100-103.
28 Там же. С. 107.
29 Там же. С. 104.
30 Центральный архив Федеральной службы безопасности Российс-
кой Федерации (ЦА ФСБ). Ф. 2. Оп. 8. Д. 232. Л. 3; Д. 35. Л. 222-224.
31 Там же. Д. 221. Л. 87.
32 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 169-170.
33 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 107.
34 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 154, 163-167; ГАРФ. Ф. 9414.
On. 1. Д. 1944. Л. 31-38, 48, 51-56.
35 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
36 Там же; ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 204. Л. 468; Д. 219. Л. 291.
37 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС; ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 337.
Л. 105; Д. 234. Л. 376.
38 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 138-139.
39 ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 840. Л. 109.
40 Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в
ходе коллективизации. 1927-1932 гг. М., 1989. С. 312.
41 Там же. С. 313.
42 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 418-419, 802.
43 Там же. С. 745-746; Т. 3. С. 118-120, 136.
44 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
45 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 196; Траге-
дия советской деревни. Т. 3. С. 739.
46 Ивницкий НА. Репрессивная политика... С. 319-320.
47 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
48 Там же.
49 ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 57. Д. 25. Л. 161-166; Спецпереселенцы в За-
падной Сибири. 1933-1938. Новосибирск, 1994. С. 26-30.
50 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 19. Л. 1, 4, 5, 7, 9, 10.
51 Там же. Д. 89. Л. 211, 209.
52 Там же. Л. 211.
53 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
54 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 35. Л. 1.
55 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС; ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 35.
Л. 1.
5(5 Там же. Д. 36. Л. 23, 24.
57 Труд. 1992. 4 июня.
58 Qt до ФСБ. 1918-1998. Документы и материалы по истории
органов госбезопасности Тверского края. Тверь, 1998. С. 139-140.
59 Там же. С. 20.
60 Книга памяти жертв политических репрессий Калининской об-
ласти. Мартиролог 1937-1938. Т. 1. Тверь, 2000. С. 41, 43, 58, 69.
61 Там же. С. 28.
62 От ЧК до ФСБ. С. 190.
63 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 278.
Судьба раскулаченных
в СССР
Москва СОБРАНИЕ 2004
ББК 63.3(2)615-4
УДК 323.325(47+57)(091)<192> И 25
ISBN 5-9606-0008-0
https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_aUJUSWs0Z01XYTQ/edit?usp=sharing
Автор выражает глубокую признательность и сердечную благодарность С.А. Стулову и И.Х. Урилову за помощь в издании книги.
Ответственный редактор профессор Питер Соломон (The Centre for Russian and East European Studies at the University of Toronto — Canada)
В основу книги положены результаты исследования автора, выполненного при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 01-01-00099а)
© Ивницкий Н.А., 2004 © Оформление. ООО «Издательство "Собрание"», 2004
Оглавление
От автора 5
Глава первая Раскулачивание и депортация раскулаченных
8 1. Коллективизация и раскулачивание 11
§ 2. Выселение раскулаченных 30
Глава вторая Расселение и хозяйственное устройство спецпереселенцев
§ 1. Расселение высылаемых 56
§ 2. Хозяйственное устройство спецпереселенцев
Глава третья Административно-хозяйственное устройство спецпоселков и правовое положение спецпереселенцев § 1. Разработка нормативных документов о спецпоселках и спецпереселенцах 105
§ 2. Правовое положение и обязанности спецпереселенцев
127
Глава четвертая Сельскохозяйственное освоение спецпереселенцами северных и восточных районов СССР 151
Глава пятая Использование труда спецпереселенцев в промышленности и строительстве 189
Глава шестая Материально-бытовое положение спецпереселенцев. Культурно-просветительные учреждения в спецпоселках
§ 1. Жилищно-бытовые условия жизни ссыльных
242
§ 2. Медико-санитарное обслуживание 263
§ 3. Образование и культурно-просветительные учреждения в спецпоселках 277
Вместо заключения 290
От автора
Книга «Судьба раскулаченных в СССР» завершает цикл моих монографий по истории коллективизации и раскулачивания в конце 1920-х — 1930-х годах1. Мой интерес к этой проблематике не случаен. Еще в детстве, в 1930 г., когда мне шел восьмой год, я видел ужасную картину раскулачивания и выселения на Север, в Соловки, крестьянских семей одного из районов Центрально-Черноземной области, Вейделевского, граничившего с Украиной. Плач детей, слезы матерей, выселяемых из родных мест, навсегда врезались в мою детскую память.
Не обошло стороной горе и нашу семью. Летом 1930 г., когда шли повальные обыски в городе и деревне, был арестован мой отец Ивницкий А.С, крестьянин-бедняк. Тройка ОГПУ осудила его по ст. 58 Уголовного кодекса РСФСР на три года тюремного заключения «за задержку звонкой монеты» и направила на строительство Беломорско-Балтийского канала.
Тогда же была раскулачена и сослана на Соловки семья сестры моей матери с двумя малолетними детьми (четырех и шести лет). И хотя позднее семья была возвращена из ссылки, как неправильно раскулаченная, глава ее уже не вернулся, так как погиб в ссылке, а вернувшиеся на родину не получили обратно ни дома, ни конфискованного имущества. Иногда дело доходило до абсурда. Например, наш сосед крестьянин-бедняк был раскулачен и выслан на Север только за то, что у него была фамилия Чарторыйский, хотя никакого отношения к украинским и польским магнатам Чарторыйским он не имел.
С деревней у меня связаны детские и юношеские годы, здесь проходила и моя молодость (за исключением 1943-1944 годов Великой Отечественной войны). И даже учась и работая в Москве, я не порывал связи с деревней, поскольку мои родители до 1962 г. жили в деревне. Вся история довоенной и
первых лет послевоенной деревни проходила на моих глазах: коллективизация и раскулачивание, голод и нищета, репрессии и беззаконие. Мне посчастливилось знать семью выдающегося ученого-аграрника Н.П.Макарова, который был выслан в 1935 г. в зерносовхоз «Викторополь» (бывшее имение графини С.В.Паниной), дружил с его детьми Андреем и Юрием, которые в 1935-1939 гг. на лето приезжали в совхоз с матерью Аллой Макаровой, переводчицей романа М.Рида «Всадник без головы».
В годы войны пришлось работать председателем сельского совета, директором совхоза и управляющим его отделениями и т.д. Поэтому жизнь деревни я знаю не понаслышке.
И еще на одно обстоятельство хотелось бы обратить внимание, чтобы объяснить свой интерес к крестьянской тематике, в том числе и к так называемой «кулацкой». Летом 1942 г., когда была оккупирована территория Вейделевского района и зерносовхоза «Викторополь» немецко-фашистскими войсками, районная комендатура предложила бывшим кулакам, работавшим после раскулачивания в совхозе, стать старостами — все они отказались, а активные проводники коллективизации в 1930 г. согласились.
Это произвело на меня неизгладимое впечатление.
И, конечно, большое (если не решающее) значение для исследования судьбы раскулаченных крестьян имело изучение документов и материалов секретного кремлевского Архива Политбюро ЦК КПСС, куда мне удалось попасть летом 1964 г. в связи с подготовкой «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» (том IX). Изучение так называемых «Особых папок» ЦК ВКП(б), а затем и документов ОГПУ и НКВД позволило по-новому оценить роль сталинского партийно-государственного руководства, карательных органов в выработке и проведении жестокой и бесчеловечной «политики ликвидации кулачества как класса», в результате которой миллионы крестьянских семей были разорены, а сотни тысяч людей погибли в безлюдных районах Севера, Сибири, Урала, Казахстана. Вышедшая в 1972 г. монография «Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.)», в которой использованы материалы Архива Политбюро ЦК КПСС, подверглась разгромной критике в партийной печати, а сам я едва не лишился места работы в Институте истории СССР АН СССР2.
Попытки ввести в научный оборот материалы Кремлевского архива и в годы так называемой перестройки не увенчались успехом. В 1988 г. в связи с подготовкой сборника «Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации. 1927-1932 гг.» Политиздат обратился с просьбой в ЦК КПСС разрешить опубликовать ряд документов Политбюро ЦК ВКП(б) о коллективизации и раскулачивании в 1930 г. (от 30 января, 20 и 25 февраля и др.), предоставленные мною Издательству. Однако Отдел пропаганды и Отдел науки ЦК КПСС (Ю.Скляров и В.Григорьев) сочли нецелесообразным включение упомянутых выше постановлений ЦК. С этим согласились, поставив свои подписи 9 ноября 1988 г., члены и кандидаты в члены Политбюро и секретари ЦК КПСС В.Медведев, А.Яковлев, Н.Слюньков, Г.Разумовский, Е.Лигачев, Л.Зайков, А.Власов и В.Чебриков3. Не были опубликованы эти документы и в издававшемся в 1989-1991 гг. журнале «Известия ЦК КПСС». И только в 1994 г. было опубликовано (и то с ошибками) одно постановление ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» от 30 января 1930 г.; другие документы увидели свет только в 2000 г.4
Говоря об издании документов и материалов о раскулачивании и дальнейшей судьбе раскулаченных, следует подчеркнуть, что первые публикации появились не в центре, а на местах (Карелия, Сибирь, Урал, Коми АССР). В 1991-1992 гг., например, в Петрозаводске изданы сборники документов «Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг.» и «ГУЛАГ в Карелии. 1930-1941»; в 1992-1996 гг. — в Новосибирске четыре сборника «Спецпереселенцы в Западной Сибири», охватывающие период 1930-1945 гг.; в 1993 г. — в Екатеринбурге «Раскулаченные спецпереселенцы на Урале (1930-1936 гг.)»; в 1997 и 2001 гг. — в Сыктывкаре «Спецпоселки в Коми области. По материалам сплошного обследования. Июнь 1933 г.» и «Покаяние. Коми республиканский мартиролог жертв массовых политических репрессий». Отдельные подборки документов публиковались и в других изданиях.
Из публикаций общесоюзного или общероссийского масштаба необходимо назвать прежде всего второй и третий тома документальной серии «Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939», вышедшие в 2000-
2001 гг., в которых значительная часть материалов отражает процесс раскулачивания и депортации раскулаченных в 1930-1933 гг. К достоинствам как региональных, так и центральных публикаций при всех их недостатках можно отнести то обстоятельство, что они ввели в научный оборот большое количество ранее секретных материалов партийных, государственных и ведомственных архивов (ЦК, крайкомов и обкомов ВКП(б), органов ОГПУ, НКВД, суда и прокуратуры, письма и жалобы крестьян и т.п.).
Из местных изданий хотелось бы особо отметить сборники документов по Западной Сибири, Коми АССР и Карелии. Западносибирские сборники охватывают весь период «кулацкой ссылки», карельские—довоенные годы, а сборники по Коми республике — до ноября 1938 г. Заслуживает одобрения включение в некоторые сборники воспоминаний бывших спецпереселенцев. Так, в сборник «Покаяние» включено 35 воспоминаний.
Что касается исследования проблемы, то начало его было положено А.П.Финаровым, выступившим в 1961 г. на всесоюзной конференции по истории советского крестьянства с докладом о судьбе бывших кулаков в СССР. Примерно тогда же была опубликована статья сибирского историка В.Т.Шуклецова об экспроприации и трудовом перевоспитании кулачества, а в 1964 г. — статья В.А.Сидорова о мероприятиях по трудовому перевоспитанию бывших кулаков5.
Все эти статьи, хотя и были опубликованы в период хрущевской «оттепели», не ставили под сомнение правомерность экспроприации и депортации кулачества, а касались лишь мероприятий по «трудовому перевоспитанию» бывших кулаков. Не избежали односторонности в освещении этого вопроса и авторы последующих работ, в том числе и автор настоящей монографии0. Важно другое — впервые в отечественной историографии были сделаны первые шаги в изучении вопроса о дальнейшей судьбе раскулаченных крестьян.
Из работ постсоветского периода, посвященных судьбе раскулаченных, следует отметить серию статей В.Н.Земскова, опубликованных в журналах «Социологические исследования» и «Отечественная история», и его монографию, изданную в 2003 г.7
В книге «ГУЛАГ: его строители, обитатели и герои» (Фран
кфурт/Майн; Москва, 1999) специальный раздел (автор Т.И.Славко) посвящен условиям жизни и трудовому использованию спецпереселенцев в начале 30-х годов на материалах Урала. В учебном пособии того же автора («Кулацкая ссылка на Урале. 1930-1936». М., 1995) наряду с документами и воспоминаниями даются пространные комментарии к публикуемым материалам.
Заслуживает внимания предпосланная в качестве введения к сборнику документов и материалов «Покаяние» по существу монография (10 п.л.) составителей сборника Г.Ф.Доброноженко и Л.С.Шабаловой «Кулацкая ссылка в Коми области в первой половине 1930-х годов», в которой обстоятельно освещается как история раскулачивания и депортации крестьян в Северный край, так и, особенно, условия жизни и использования труда спецпереселенцев. Это, пожалуй, лучшая современная работа о судьбе раскулаченных на материалах Коми АССР.
Можно назвать еще одну работу, которая написана со старых позиций, но содержит интересный фактический материал о положении спецпереселенцев и их роли в развитии производительных сил на Кольском полуострове в 1930-1936 гг. — это брошюра В.Я.Шашкова «Спецпереселенцы на Мурмане» (Мурманск, 1993).
Этим по существу и исчерпывается обзор литературы по проблеме.
Из зарубежных авторов, в той или другой степени занимающихся проблемой политических репрессий в1930-х годах в СССР, в том числе и в деревне, следует назвать Л.Виолу, Р.Маннинг, Ш.Фицпатрик, Т.Мартина, Д.Харриса, Д.Пеннер, ГАлексопулос, Р.Джонсона, П.Соломона, Р.Дэвиса, Ю.Таниучи, А. Грациози, Ш. Мерля, Т.Томита, X. Окуда, А. Гетти, С.Уиткрофта, М.Таугера и других ученых.
Несмотря на многочисленные публикации документальных материалов и исследовательских работ в основном регионального характера все еще отсутствуют исследования о судьбе раскулаченных крестьян обобщающего характера. Автор монографии попытался на основе широкого круга как опубликованных, так и, главным образом, ранее недоступных архивных материалов воссоздать объективную картину так называемой «кулацкой ссылки» в масштабах всей страны.
В этом он видит свой долг перед памятью невинно пострадавших людей в годы коллективизации и раскулачивания.
Примечания
1 Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972; Он же. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994; Он же. Указ. соч. Изд. 2-е, дополненное и переработанное. М., 1996; Он же. Репрессивная политика Советской власти в деревне (1928-1933 гг.). М., 2000.
2 Вопросы истории КПСС. 1975. № 5. С. 134-141.
3 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 4. Оп. 35. Д. 109. Л. 141-142; Д. 122. Л. 75-80.
4 Исторический архив. 1994. № 4. С. 147-152; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М., 2000. С. 223-225, 251-256.
5 Финаров А.П. К вопросу о ликвидации кулачества как класса и о судьбе бывших кулаков в СССР // История советского крестьянства и колхозного строительства в СССР. М., 1963; Шуклецов В. Т. Из истории экспроприации и трудового перевоспитания кулачества в Сибирском крае //Из истории партийных и советских организаций Сибири. Новосибирск, 1962; Сидоров В А. Мероприятия по трудовому перевоспитанию бывших кулаков // Вопросы истории. 1964. № 11.
6 Ефременков Н.В. Ликвидация кулачества и первые шаги трудового перевоспитания бывших кулаков на Урале // Материалы межвузовской научной конференции по проблеме историко-социологического исследования села. Калинин, 1968; Гущин Н.Я. Классовая борьба и ликвидация кулачества как класса в сибирской деревне. Новосибирск, 1972; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как класса (1929-1932 гг.). М., 1972 и др.
7 Земское В.Н. Спецпоселенцы (по документации НКВД — МВД СССР) // Социологические исследования. 1990. № 11; Он же. «Кулацкая ссылка» в 30-е годы // Там же. 1991. № 10; Он же. Судьба «кулацкой ссылки» в послевоенное время // Там же. 1992. № 8; Он же. Спецпоселенцы. 1930-1960. М., 2003 и др.
Глава первая
Раскулачивание и депортация раскулаченных
§ 1. Коллективизация и раскулачивание
Сплошная коллективизация, начавшаяся в конце 1929 года, сопровождалась насилием и принуждением, запугиванием и репрессиями в отношении основной массы крестьянства. Колхозное строительство осенью 1929 г. развивалось противоречиво: наряду с добровольным движением части бедняцко-батрацкого крестьянства, стал все более практиковаться административный нажим, насилие, «подхлестывание» середняков, толкая их на путь коллективизации. В немалой степени этому способствовала опубликованная в «Правде» 7 ноября 1929 г. статья И.В.Сталина «Год великого перелома», в которой, вопреки фактам, утверждалось, что уже «удалось повернуть основные массы крестьянства в целом ряде районов от старого, капиталистического пути развития... к новому социалистическому пути развития», удалось организовать «коренной перелом в недрах самого крестьянства и повести за собой широкие массы бедноты и середняков»...1
В действительности никакого перелома в сознании крестьянства в пользу колхозов в то время не произошло не только у середняков, но даже и у большинства бедняков. Так, по данным официальной статистики, на 1 октября 1929 г. в колхозах состояло 7,6% общего числа крестьянских хозяйств. Это значит, что далеко не все бедняцко-батрацкие хозяйства, составлявшие 30,5%, вступили в колхозы. Даже если бы колхозы состояли из одних бедняков и батраков, то и тогда это была бы только четвертая часть их. Поэтому утверждение Сталина о том, что «крестьяне пошли в колхозы, пошли целыми деревнями, волостями, районами», мягко говоря, не соответствовало действительности, оно создавало ложное впечатление, что партия уже «одержала решающую победу на самом трудном фронте социалистического строительства»2.
Статья ориентировала на всемерное ускорение темпов коллективизации и оказала непосредственное влияние на ход и решения ноябрьского (1929 г.) пленума ЦК ВКП(б). Участники пленума — председатель Колхозцентра Г.Н.Каминский, секретари крайкомов ВКП(б) А.А.Андреев, Б.П.Шеболдаев и другие — выражали уверенность в скорейшем завершении коллективизации. Каминский, например, заявлял: «Движение получает такой разгон, влияние колхозов... на индивидуальные хозяйства так возрастает, что переход на коллективные рельсы остальной массы крестьян явится вопросом месяцев, а не лет»*. Ше-болдаев утверждал, что Нижняя Волга «через год-полтора будет районом сплошной коллективизации»4. Андреев также считал, что на Северном Кавказе коллективизация в основном будет завершена к лету 1931 г.
Секретарь ЦК ВКП(б) по работе в деревне В.М.Молотов подтвердил установку на всемерное форсирование коллективизации: «Теперь..., когда сплошная коллективизация захваты-' вает целые районы и даже округа, — а мне кажется в недалеком будущем, и уже в будущем году, мы сможем говорить не только о коллективизированных областях, но и коллективизированных республиках, — ясно, что мы имеем коренной перелом в развитии социалистического сельского хозяйства»5.
Правда, на пленуме прозвучали отдельные сигналы об администрировании и перегибах в коллективизации (председатель СНК РСФСР С.И.Сырцов, наркомзем РСФСР Н.А.Кубяк), но на них никто не обратил внимания. Сталин, например, на письмо инструктора Колхозцентра Баранова об администрировании в коллективизации Хоперского округа (Нижне-Волжский край), зачитанное на пленуме Сырцовым, бросил реплику: «Вы думаете, что все можно "предварительно организовать"?» А Каминский прямо заявил: «Мне приходилось слышать разговоры, что этот переход к коллективизации в отдельных случаях связан с административным нажимом. В частности, некоторые товарищи утверждают, что административное понуждение было и в Хопре. Возможно, конечно, что кое-где это и применялось, но это имеет минимальное значение»6.
В целом же обсуждение вопросов колхозного строительства проходило на пленуме в обстановке неоправданного оптимизма, восхваления мнимых успехов, игнорирования недостатков и перегибов в коллективизации.
Между тем администрирование и насилие нарастали с каждым днем. Даже органы ОГПУ не могли скрыть этого. В справке Информационного отдела (январь 1930 г.) сообщалось об административном произволе в ЦЧО в связи со сплошной коллективизацией. Так, в с. Березовке Анненского района представитель райисполкома, делая доклад о коллективизации, заявил: «Кто против Советской власти, тому мы найдем место в Соловках, а имущество поступит в колхоз». После доклада был поставлен на голосование вопрос: «Кто против колхоза?», в результате чего было «постановлено единогласно вступить в колхоз». В других селах того же района «организационная работа по коллективизации началась с арестов»: менее чем за две недели (с 24 декабря 1929 по 5 января 1930 г.) в 16 сельсоветах (из 25) было арестовано 144 человека, в том числе и женщины с грудными детьми; 80% арестованных составляли бедняки и середняки7.
В Московской области, сообщалось в другом документе ОГПУ: «В отношении нежелающих вступать в колхоз бедняков и середняков широко применялись угрозы раскулачиванием (Рязанский округ), лишением права голоса, ссылкой в Соловки, тюрьмой и даже расстрелами». «Кто не пойдет в колхоз добровольно, —угрожали коллективизаторы, — того будем расстреливать или высылать в Соловки» (Тульский округ). «Революция без жертв не бывает. Выбирай любое: колхоз или тюрьма» (Бежецкий округ).
В объяснительной записке к материалам о перегибах в коллективизации и раскулачивании зам. председателя ОГПУ ГГ.Ягода писал И.В.Сталину (7 марта 1930 г.): «Наиболее серьезным и распространенным видом извращения является подведение середняка, бедняка и рабочего, а также красных партизан и семей красноармейцев под категорию раскулачиваемых и выселяемых...
Наряду с этим отмечается грубое обращение бригад и сов-работников с населением: угрозы арестом, выселение за невступление в колхоз и незаконные аресты середняков; случаи издевательства даже над беднотой и середняками; избиения, в частности, женщин и стариков»8.
Как видим, важным средством проведения сплошной коллективизации становилось раскулачивание зажиточной, наиболее дееспособной части деревни, так называемых кулаков.
Эта мера применялась еще в ходе хлебозаготовок 1928-1929 гг., хотя и не в таких масштабах, как в 1930 г. Широкий размах приобрела эта мера после провозглашения Сталиным лозунга о сплошной коллективизации и ликвидации кулачества как класса и в особенности в связи с принятием постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»9. Согласно этому постановлению раскулачиванию подлежало 3-5% крестьянских хозяйств (800-1200 тыс.) в то время как по официальным данным осенью 1929 г. имелось 2,3% (около 600 тыс.) кулацких хозяйств. Из общего числа раскулачиваемых 60 тыс. человек подлежали заключению в концлагерь, не останавливаясь «перед применением высшей меры репрессий» — расстрелом, а 150 тыс. семей — высылке в безлюдные и малонаселенные районы Северного края, Сибири, Урала и Казахстана. Остальные должны были расселяться в специальные поселки данного округа или района на неудобных, худших землях за пределами колхозных массивов.
Раскулачивая зажиточных крестьян, Советская власть преследовала несколько задач.
Во-первых, создавала «благоприятные» условия для проведения сплошной коллективизации, устраняя хозяйственный авторитет в деревне в лице кулаков, поскольку у них, в отличие от колхозов того времени, было хорошо поставленное крепкое хозяйство, более высокая производительность труда и лучшие экономические показатели.
Во-вторых, выселяя раскулаченных, подавлялись всякие попытки (как прямые, так и косвенные) противодействия со стороны зажиточной части деревни коллективизации сельского хозяйства.
В-третьих, решалась задача спецколонизации необжитых отдаленных и северных районов страны, используя рабочую силу раскулаченных главным образом на лесоразработках, в горнодобывающей и угольной промышленности, а также на рыбных промыслах. Часть раскулаченных предполагалось использовать на освоении сельскохозяйственных угодий.
Раскулачивание охватило все районы страны, не исключая потребляющих и национальных, как средство давления на крестьян, которые под угрозой экспроприации и выселения должны
были вступать в колхозы. Секретарь крайкома партии Северного края С.А.Бергавинов в письме И.В.Сталину, В.М.Молотову и Л.М.Кагановичу 8 марта 1930 г. писал: «В немалых случаях люди ставят раскулачивание как стимул коллективизации». И иллюстрирует это положение такими фактами — в Холмогорском районе в результате раскулачивания не только кулаков, но и середняков за 10 дней уровень коллективизации поднялся с 9 до 93%.
Посланная в Вологодский округ орггруппа ЦК ВКП(б) (И.Т.Морозов и др.) давала указание проводить раскулачивание независимо от уровня коллективизации. Кубено-Озерский райком партии в связи с этим принял решение: «Фактическое раскулачивание кулака должно быть проведено в течение ближайших дней, вовлекая в эту работу всю бедноту, всю массу батрачества одновременно с вовлечением середняцкой массы, для которой раскулачивание должно оказать революционное воспитательное значение».
А на заседании Вологодской окружной контрольной комиссии ВКП(б) Морозов прямо указывал: «Перегибов в отношении середняка бояться нечего, так как остальные середняки скорее пойдут в колхоз и будут бояться выходить из колхозов»10. В результате этого в Кубено-Озерском районе из 140 раскулаченных хозяйств более половины (80 хозяйств) оказались середняцкими. То же самое наблюдалось и в других районах округа. В Сухонском районе, например, в результате раскулачивания не только зажиточных, но и середняцких хозяйств процент коллективизации за одну неделю поднялся с б до 87. В Кадников-ском районе на время раскулачивания было введено осадное положение и т.д.
В Крыму, сообщал С.И.Сырцов Сталину, решили из 95 тыс. крестьянских хозяйств раскулачить 8 тыс. (8,4%). В середине февраля уже было раскулачено 3 тыс. хозяйств (3,2%); власти «требуютнемедленнопереселитьвближайшиенедели12-15тыс. человек». Арестованными у них забито все, в том числе и курортные места. На отказ ОГПУ заниматься выселением из Крыма, так как имеются районы первой очереди (зерновые), крымчане отвечают: «тогда у нас сорвется достигнутое в коллективизации». Это значит, что проведение коллективизации ставилось в прямую зависимость от раскулачивания и выселения раскулаченных.
В ЦЧО к концу февраля 1930 г. было раскулачено 53,6 тыс. хозяйств, что составляло 2,7% крестьянских. По данным ЦСУ СССР в 1927 г. в области насчитывалось 44,9 тыс. кулацких хозяйств, к осени число их значительно сократилось. Значит, раскулачивали и середняков. Об этом свидетельствует тот факт, что весной 1930 г. было восстановлено 30 тыс. неправильно раскулаченных середняцких семей. В числе раскулаченных в Курском округе половина хозяйств оказались середняцкими, красноармейскими и т.п., в Льговском округе — 52% раскулаченных являлись середняцкими семьями. Не этим ли объясняется, что в ЦЧО к концу февраля уровень коллективизации достиг 81,8% против 5,9% осенью 1929 г.?
В Хоперском округе сплошной коллективизации Нижне-Волжского края в числе раскулаченных оказалось 3 042 середняка и 30 бедняков. В Нижне-Волжском крае было раскулачено 39,5 тыс. хозяйств.
На Средней Волге раскулачиванию подверглись 28 тыс. хозяйств, на Урале — 30 тыс., в Сибири — 59,5 тыс., на Северном Кавказе — 40 тыс., в Казахстане — около 20 тыс., в Белоруссии — 13,2 тыс., Нижегородском крае — 11,4 тыс., на Украине — 93,8 тыс. и т.д. Всего, по неполным данным, зимой 1930 г. было раскулачено не менее 450 тыс. хозяйств. Если учесть, что по данным ОГПУ и Наркомфина СССР к июлю 1930 г. (после восстановления неправильно раскулаченных) число экспроприированных хозяйств составило 321 тыс., то, значит, около 130 тыс. раскулаченных семей было восстановлено или 25-30%.
Даже ЦК ВКП(б), по инициативе которого проводилось раскулачивание и форсированная коллективизация, вынужден был признать в постановлениях от 10 и 14 марта о борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении, что в целом ряде районов применяется насильственное принуждение к вступлению в колхозы под угрозой раскулачивания, лишения избирательных прав и т.п. «В результате в число "раскулаченных" попала значительная часть середняков. В некоторых районах процент "раскулаченных" доходит до 15»11.
Наряду с раскулачиванием, административным произволом, серьезную роль в принуждении крестьян к вступлению в колхозы играли судебно-репрессивные меры. За три с половиной месяца 1930 г. (январь — 15 апреля) в деревне было аресто
вано 14 0724 человека, а всего до 1 октября 1930 г. — 28 3717 человек, т.е. примерно в 5 раз больше, чем намечалось постановлением ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. Для сравнения укажем, что в 1929 г. было арестовано в три раза меньше (95 208 человек)12.
Из числа арестованных в 1930 г. через тройки ОГПУ прошло 179 620 человек, из них приговорено: к расстрелу 18 966 человек, различным срокам тюремного заключения — 99 319 человек, к ссылке — 47 048 человек, передано органам юстиции или освобождено — 14 287 человек13.
Общее количество прошедших тройки ОГПУ по регионам характеризуется следующими данными (табл. 1).
Таблица 1
Процент к общему
Районы
Количество (чел.)
числу прошедших тройки ОГПУ
Украина
22 204
12,4
Северный Кавказ
20 230
'11,3
Западно-Сибирский край
16 553
9,2
ЦЧО
13 120
7,3
■ — ■
Московская обл.
11 245
6,3
Белоруссия
8 856
4,9
Средне-Волжский край
8 654
4,8
Нижне-Волжский край
8 608
4,8
Казахская АССР
8 115
4,5
Башкирия
6 303
3,5
ЗСФСР
6 275
3,5
Ленинградская обл.
5 827
3,2
Ивановская Промышленная обл.
5 721
3,2
Северный край
5 502
3,1
Урал
5 362
3,0
г — —
Средняя Азия
5 255
2,9
Г LJ — ——
Татария
4 395
2,5
Дальний Восток
3 843
2,1
Нижегородский край
3 403
1,9
Крым
3 055
1,7
Якутия
411
0,2
Источник: Трагедия Советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы. Т. 2. Ноябрь 1929 - декабрь 1930. М.. 2000. С. 809.
При анализе данных табл. 1 следует иметь в виду отсутствие сведений по Восточно-Сибирскому краю и неполноту их по Казахстану, поэтому в сумме количество осужденных тройками ОГПУ будет составлять не 179 620 человек, а 172 697 человек. Следует также обратить внимание, что наибольшее число лиц, прошедших через тройки ОГПУ, приходится на зерновые районы, прежде всего на Украину, Северный Кавказ, Поволжье, ЦЧО и Западную Сибирь, а также на пограничные районы Белоруссии и Ленинградской области. Здесь сплошная коллективизация проводилась ускоренными темпами, а поскольку раскулачивание и репрессии являлись важнейшим средством ее осуществления, то и удельный вес административно-репрессивных мер был весьма значительным. Так, в Северо-Кавказском крае при наличии примерно 1 400 тыс. крестьянских и казачьих хозяйств тройки ОГПУ осудили 20 230 человек, или один осужденный приходился на 69 хозяйств, в Башкирии — на 79 хозяйств, в Западной Сибири — на 63 хозяйства, в ЦЧО — на 152 хозяйства и т.д.
Не случайно, поэтому особенно рьяно проводившие репрессии в связи с коллективизацией сотрудники ОГПУ были награждены орденом Красного Знамени: В.А.Балицкий (Украина), Р.А.Пиляр (Северный Кавказ), Н.НАдексеев (ЦЧО), Л.М.Заковский (Сибирь), Б.А.Бак (Средняя Волга), М.С.Погребинский (Башкирия) и другие. Политбюро ЦК ВКП(б) рекомендовало ЦИК СССР наградить орденом Красного Знамени и руководителей ОГПУ — Г.Г.Ягоду, С.А.Мессинга, Е.Г.Евдокимова.
Чтобы наглядно представить, за что награждали сотрудников ОГПУ, приведем выдержки из одного ходатайства. «Настоящим возбуждаю перед коллегией ОГПУ ходатайство, — писал Н.Н.Алексеев, — о награждении т. Ильина — нач. СО и пом. нач. СОУ ПП ОГПУ по ЦЧО (почетного чекиста) — орденом Красного Знамени... За последний год (т.е. 1930. — Авт.) под руководством Ильина СО ПП ОГПУ по ЦЧО проделана следующая работа: раскрыты 28 контрреволюционных организаций, ликвидированы контрреволюционные и антисоветские группировки — 956 с общим количеством участников 8 416 и осуждено тройкой по докладу СО ПП свыше 11 тысяч человек, из которых расстреляно 1 100...
Считаю, что он полностью заслуживает высшую боевую награду — орден Красного Знамени»14.
Массированный нажим на крестьянство, в котором преобладали административно-репрессивные методы, сказался на характере и темпах коллективизации. Об этом свидетельствуют данные табл. 2.
Таблица 2
* Сведения на 1 января 1930 г.
Источник: Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. М.; Л., 1931. С. 22-23, 25; Ивииц-кийНЛ. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1996. С. 86.
Динамика коллективизации в СССР (октябрь 1929 - февраль 1930 г.)
Республики, края, области
Проц
ент коллективизации
1 октября 1929 г.
20 января 1930 г.
1 марта 1930 г.
СССР
7,6
21,6
56,0
РСФСР
7,4
23,5
57,6
Северный Кавказ
19,0
46,5
76,8
Нижняя Волга
18,3
56,0*
67,8
Средняя Волга
8,5
39,0
56,4
ЦЧО
5,9
40,0
81,8
Урал
10,0
35,4
68,8
Сибирь
6,7
14,0
46,8
Казахстан
7,4
20,5*
42,4
Киргизия
6,3
н/св.
49,8
Башкирия
8,6
24,0
81,2
Дальне-Восточный край
8,1
12,5*
36,2
Татария
4,0
3,6
77,3
Московская обл.
3,3
14,1
73,0
Нижегородский край
3,7
7,1
48,7
Северный край
4,5
9,2*
45,1
Ленинградская обл.
1,9
н/св.
23,1
Западная обл.
1,8
6,3
38,8
Ивановская Промышленная обл.
1,6
5,4
33,8
Украина
10,4
15,4
62,8
Белоруссия
3,6
27,0
57,9
ЗСФСР
4,4
н/св.
49,8
Узбекская ССР
3,5
н/св.
45,5
Туркменская ССР
4,0
14,8*
36,7 Анализ табл. 2 показывает, что с осени 1929 г., особенно после ноябрьского пленума ЦК ВКП(б) уровень коллективизации резко возрос. Этому в большой степени способствовало и принятое 5 января 1930 г. постановление Политбюро ЦК «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», установившее сжатые сроки завершения коллективизации в зерновых районах и страны в целом. Нажим сверху, угроза попасть в число «правых уклонистов» из-за недостаточно решительных действий, вся обстановка того времени толкала местных работников на применение принудительных, насильственных методов воздействия на крестьян, побуждая их к вступлению в колхозы. Одним из основных таких методов явились аресты и раскулачивание не только зажиточной части деревни, но и вообще крестьян, не желавших вступать в колхозы, тем более, что для этого постановление ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. предоставляло широкие возможности.
Не случайно в «первых рядах» коллективизаторов оказалась Московская область, где уровень коллективизации за пять месяцев (октябрь 1929 — февраль 1930 г.) поднялся с 3,3% до 73,0%, т.е. в 22 раза. Здесь, еще до принятия постановления ЦК о кулаках, 23 января бюро Московского обкома партии приняло постановление «о решительном раскулачивании кулаков в области», втом числе «огородников под Москвой». А31 января МКВКП(б) принимает решение об отнесении к первой категории (концлагерь) 4-6 тыс. и второй (выселение) 9-11 тыс. кулацких семей. Образован штаб по раскулачиванию, куда вошли К.Я.Бауман, Г.Г.Ягода, К.В.Уханов и др.; был отдан приказ начать аресты кулаков в Московской области. И хотя через несколько дней постановление'было отменено, раскулачивание и аресты продолжались. Только через тройки ОГПУ в Московской области прошло свыше 11 тыс. человек, т.е. больше, чем на Средней и Нижней Волге, Урале, в Казахстане и других районах.
Такая же тенденция — зависимость уровня коллективизации от административных мероприятий — прослеживается на примерах ЦЧО, Башкирии, Северного Кавказа, Западной Сибири и остальных районов. В ЦЧО, как уже отмечалось, более половины раскулаченных составляли середняки и бедняки, семьи красных партизан и красноармейцев, более 13 тыс. человек было осуждено только тройками ОГПУ, из них
свыше 1 100 человек было расстреляно. А ведь, кроме органов ОГПУ, крестьян арестовывали милиция, сельсоветы, уполномоченные рай- и окрисполкомов по коллективизации, словом, «все, кому не лень». Отсюда — рост уровня коллективизации за 5 месяцев в 14 раз.
На Северном Кавказе число раскулаченных в полтора раза превысило наличие кулацких хозяйств. Тройками ОГПУ было осуждено более 20 тыс. человек. Процент коллективизации вырос в 4 раза (с 19 до 76), причем в национальных районах, судя по документам, коллективизация была завершена уже к середине 1930 г. (Адыгея — 100%, Северная Осетия — 89,4%, Черкес-сия — 84,2%, Кабардино-Балкария — 83,9%).
В Башкирии, где было раскулачено более 7,5 тыс. хозяйств, а 6,3 тыс. человек осуждено тройками ОГПУ, уровень коллективизации вырос почти в 10 раз, достигнув 81,2%. Заметим, что Башкирская АССР не входила ни в первую, ни во вторую очередь коллективизации.
Конечно, эти данные, как и всякие другие, требуют критического отношения. Обстановка гонки коллективизации толкала местных партийных и советских работников на путь приукрашивания действительности, преувеличения «успехов», очковтирательства. Данные об уровне коллективизации преувеличивались, в центр посылались «дутые» сводки. Об этом говорят многие документы, в том числе и официального характера. В докладе Наркомата рабоче-крестьянской инспекции Украины, утверждалось, например: «Административные методы коллективизации явились фоном всех извращений. На собраниях и в индивидуальных разговорах применялось запугивание крестьян (идете, мол, против Советской власти и т.д.); собрания продолжались зачастую почти круглые сутки, постановления о переходе всем селом на устав колхоза принимались, так сказать, измором. Полученные в результате цифровые данные в порядке соревнования районов и округов на скорейшее осуществление сплошной коллективизации раздувались, в сводки включались "мертвые души" и т.д.»
Секретарь обкома ВКП(б) ЦЧО И.М.Варейкис в записке Сталину (2 марта 1930 г.) писал, что «многие колхозы существуют лишь на бумаге», в постановлениях партийных и советских органов. Сведения, поступающие в центр, как правило, пре
увеличены, они «приукрашивают положение»15. Тем не менее тенденцию в развитии коллективизации зимой 1930 г. даже эти далеко не точные данные показывают.
В результате раскулачивания было экспроприировано имущество крестьян на многие миллионы рублей. Об этом, в частности, говорит табл. 3.
При анализе этой таблицы следует иметь в виду, что приведенные в ней сведения неполны (не все колхозы вошли в разработку) и, кроме того, преуменьшены, так как стоимость имущества, конфискованного у раскулаченных, при описи занижалась иногда в 2-3 раза. Стоимость конфискованного скота оценивалась, например, лошади от 3 до 10 руб. (при ее реальной стоимости в 60-70 руб.), коровы — 3-4 руб. (вместо 30-40 руб.) и т.д. (Донской округ) Это же отмечается и в справке Наркомфина СССР от 4 июля 1930 г.: «Несомненно, что отчетные материалы о стоимости конфискованного имущества не соответствуют реальной их ценности и заведомо преуменьшены. Частные сведения говорят о том, что во многих случаях при описи кулацкого имущества последнее оценивалось очень низко, вне соответствия с его действительной стоимостью»16.
По данным, которые приводил Сталин на XVI партийном съезде, до лета 1930 г. колхозам было передано имущество раскулаченных стоимостью более 400 млн. руб.17 Однако, помимо колхозов, конфискованное имущество передавалось совхозам (например, в Казахстане) и другим государственным и кооперативным организациям, а также оставалась в распоряжении райисполкомов и сельских советов. Кроме того, некоторая часть имущества продавалась с торгов и шла в погашение долгов и недоимок кулацких хозяйств. Поэтому общая стоимость конфискованного у раскулаченных имущества составит примерно 500 млн. руб.
Насилие и репрессии, разгул беззакония и произвола при проведении коллективизации и раскулачивании вызвали массовое недовольство и сопротивление основных масс крестьянства. В течение первых трех месяцев 1930 г. произошло около 8 тыс. массовых крестьянских выступлений, в которых приняло участие почти 2 млн. человек. Для сравнения укажем, что за весь 1929 г. произошло 1 300 массовых выступлений с количеством участников в них менее 300 тыс. человек.
Источник: Колхозы в 1930 г. М.-Л., 1931. С. 200-223.
23
Не на шутку напуганное партийно-государственное руководство вынуждено было изменить тактику. На время проведения весеннего сева было прекращено раскулачивание, осуждены перегибы и провозглашена добровольность колхозного движения, установлены льготы для колхозов и колхозников. Это внесло некоторое успокоение, хотя волнения крестьян еще продолжались. Начался массовый выход из колхозов, и к лету 1930 г. уровень коллективизации снизился более чем вдвое с 56 до 23,6%, в том числе в Московской области в 10 раз, в ЦЧО — в 5,2 раза, в Башкирии — почти в 4 раза, в Белоруссии — в 5 раз, в Татарии — в 9 раз. В целом по РСФСР уровень коллективизации упал с 57,6% до 20,3%, т.е. почти в три раза.
Изменив тактику Сталин и его ближайшее окружение (Молотов, Каганович и др.) не отказались от основной стратегической задачи в деревне — завершения сплошной коллективизации и «ликвидации кулачества как класса». В директивах Политбюро ЦК ВКП(б) по контрольным цифрам на 1930/31 г. от 25 июля 1930 г. давалась установка достигнуть уровня коллективизации для основных зерновых районов (Северный Кавказ, Украина, Нижняя и Средняя Волга) — 65-75%, для остальных зерновых районов — 35-45%, для потребляющей полосы и окраинных районов — 15-20%ш. Однако в конце года эти директивы были уточнены, и декабрьский (1930 г.) пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) задания по коллективизации повысил соответственно: до 80%, 50% и 20-25% с тем, чтобы в 1931 г. по СССР было коллективизировано не менее половины крестьянских хозяйств18.
С осени 1930 г. началось новое наступление на крестьянство. В письме ЦК ВКП(б) от 24 сентября20 содержался призыв «к дальнейшему развертыванию прилива в колхозы в массовый подъем колхозного движения» путем широкого развертывания политической работы среди бедняцко-середняцкой массы и усиления наступления на кулака. ЦК предлагал «немедленно добиться решительного сдвига в деле организации нового мощного подъема колхозного движения», увязав эту работу с хлебозаготовками, проведением других хозяйственно-политических кампаний. Теперь, в отличие от зимне-весеннего этапа коллективизации, основной акцент переносится на организационно-политические и налогово-экономические методы работы в деревне. Административно-репрессивные методы
отодвигаются на второй план, хотя вовсе от них отказываться власти не собирались.
Все хозяйства, отнесенные к кулацким, облагались в индивидуальном порядке, причем, если раньше такому обложению подлежали «наиболее богатые кулаки», то теперь согласно постановлению СНК СССР от 7 июля 1930 г. «О тяжести обложения единым сельскохозяйственным налогом в 1930/31 году единоличных хозяйств колхозников и середняцких хозяйств, не входящих в колхозы», к обложению в индивидуальном порядке должны были привлекаться «все явно кулацкие хозяйства». Общее количество их определялось в 3%, т.е. в три раза больше, чем их осталось в действительности. Обложенные в индивидуальном порядке хозяйства лишались всяких льгот. Перечень признаков кулацких хозяйств был существенно расширен, резко повышалось обложение неземледельческих доходов.
На единоличников сельхозналог повышался на 15% по сравнению с предыдущим годом. В1930-1931 гг. были отменены льготы, установленные в 1927 г. (освобождение от налога примерно 35% крестьянских хозяйств). Деревенские платежи в 1930 г. составляли 1 825,9 млн. руб., в том числе сельхозналог, культсбор, самообложение, страхование и заем — 1 070,6 млн., а в 1931 г. соответственно: 2 969,1 млн. и 2 152,2 млн. руб. При этом основные платежи единоличных хозяйств выросли с 793,7 млн. в 1930 г. до 1 267,3 млн. руб. в 1931 г. или на 60%, хотя число единоличников за это время сократилось вдвое. По данным записки нар комфина СССР Г.Ф.Гринько в Политбюро, деревенские платежи на одно единоличное хозяйство в 1930-1931 гг. выросли с 37 руб. 02 коп. до 99 руб. 61 коп., а на кулацкое хозяйство — с 331 руб. 64 коп. до 699 руб. 73 коп.21 Разумеется, что многие хозяйства не в состоянии были выполнить такие платежи и натуральные поставки (зерно, мясо и др.), поэтому имущество крестьян вновь стали описывать. Так, в ЦЧО по 155 районам было описано имущество на сумму 2 201,5 тыс. руб. Т.Р.Говоров, в прошлом зажиточный крестьянин, говорил: «С 1929 г. отношение власти к нам, справным мужикам, изменилось. Началось с того, что значительно увеличили налог, наложили хлебозаготовку и скотозаготовку. Выполнять было тяжело, но все же мы выполнили и налог, и заготовки полностью. Потом стало еще
тяжелее, стали нажимать сильнее и в 1930 г. раскулачили, а в 1931 г. разорили окончательно, оставив ни с чем».
При взыскании налогов и даже «добровольных» обязательств, наряду с организационно-политическими, методами, широко практиковались администрирование и насилие в 1931 г. Это признавали даже официальные органы. «В ряде селений Хлевенского, Валуйского и Вейделевского районов, — сообщалось в одном из документов ПП ОГПУ по ЦЧО, — массовая работа вокруг мобилизации денежных средств подменяется голым администрированием и перегибами — ...описью и массовым отбором у середняков, а иногда и бедняков имущества и скота за неуплату не только обязательных, но и добровольных платежей»22.
Поскольку после весенне-летнего отлива 1930 г. коллективизация шла очень медленно — к январю 1931 г. уровень ее поднялся менее, чем на 3%, — ЦК ВКП(б) решил возобновить раскулачивание. 20 февраля Политбюро по предложению Сталина приняло специальное постановление «О кулаках», обязывавшее ОГПУ «определить и подготовить в течение 6 месяцев районы для устройства кулацких поселков тысяч на 200-300 под управлением специально назначенных комендантов». Руководство («наблюдение») за выселением и расселением раскулаченных возлагалось на зам. председателя СНК СССР А.А.Андреева. 11 марта 1931 г. была образована специальная комиссия Политбюро в составе: А.А.Андреева (председатель), секретаря ЦК ВКП(б) П.П.Постышева и зам. председателя ОГПУ Г.ГЯгоды.
Практическое осуществление раскулачивания и выселения раскулаченных началось с середины марта 1931 г. Оно охватило Сибирь, Украину, Поволжье, ЦЧО, республики Средней Азии и Закавказья, Дальний Восток, Белоруссию, Казахстан, Московскую, Ленинградскую, Ивановскую Промышленную и Западную области, Нижегородский и Северный края, Башкирию и Татарию.
До конца года было раскулачено не менее 200 тыс. хозяйств. Это сразу же сказалось на темпах коллективизации. Если с июля 1930 г. по февраль 1931 г. процент коллективизации вырос на 5,8%, то за последующие 7 месяцев 1931 г. (февраль — август) прирост составил 30,5%, причем сразу после принятия поста
новления от 20 февраля ежемесячный прирост коллективизации достигал в среднем около 5%, а в первые месяцы (февраль— май) от 6,1 до 6,7%.
Применение насилия, угроз и непосредственное раскулачивание в целях ускорения коллективизации признавали и органы ОГПУ. В сводке ОГПУ от 11 апреля 1931 г. отмечалось: «В погоне за ростом коллективизации... применялись меры голого администрирования по отношению к середнякам: "Если не вступите в колхоз, то завтра раскулачим и выселим вместе с кулаками в Казахстан"» (Нижне-Волжский край). В результате этого в Петровском районе процент коллективизации за 13 дней поднялся с 22 до 95%23.
Все это свидетельствует о прямой зависимости уровня коллективизации от раскулачивания и полностью опровергает тезис Сталина, что «ликвидация кулачества как класса» проводилась на базе сплошной коллективизации — в действительности все было наоборот: сплошная коллективизация проводилась на базе «ликвидации кулачества как класса».
Раскулачивание являлось важным средством при решении и других хозяйственно-политических задач (хлебо- и мясозаготовки, взыскание налоговых платежей, проведение сева и т.п.). Так как в течение 1929-1932 гг. все кулацкие или отнесенные к ним хозяйства были ликвидированы, а их признаки, установленные в 1929 г., утратили свое значение, то Политбюро ЦК ВКП(б) на основании записки наркомфина Г.Ф.Гринько В.М.Молотову (7 февраля 1933 г.) установило для взимания сельхозналога, культсбора и других налогов следующие признаки кулацких хозяйств:
«а) хозяйства, занимающиеся систематической спекуляцией (скупка, продажа) и наживающиеся на этом за счет рабочих и крестьян;
б) хозяйства, злостно не выполняющие заданных им планов посева и других установленных законом государственных обязательств, если они не относятся к определенно бедняцким хозяйствам».
Это означало, что середняцкие хозяйства могли быть отнесены к кулацким.
23 марта это решение Политбюро было оформлено как постановление ЦИК и СНК СССР24.
В конце 1932 г. было принято предложение Молотова о введении на 1932/33 г. специального единовременного налога на единоличников в сумме 300 млн. руб. Райисполкомам предоставлялось право повышать вдвое ставки налога тем единоличникам, которые не выполняли государственных заданий по заготовкам.
Следовательно, единовременный налог на единоличников, как и другие налоги, имел основную цель — заставить единоличников вступать в колхозы. В одной из сводок ОГПУ отмечалось, что «в ряде районов при проработке постановления о единовременном налоге на единоличников многие подают заявления о вступлении в колхоз». Один крестьянин — середняк Кирпичев (Мало-Ярославский район Московской обл.) прямо заявил: «Это для нас понятно: этим нас хотят загнать в колхоз — вот не хочешь, а иди»25.
Экономический нажим на крестьянство, особенно единоличное, дополнялся административно-репрессивным. На Северном Кавказе в течение последних полутора месяцев 1932 г. было арестовано около 17 тыс. человек, в том числе около 4,5 тыс. так называемых кулаков и зажиточных, почти 7 тыс. середняков и бедняков, более 3 тыс. колхозников и почти 2 тыс. должностных лиц. Кроме того, 22 ноября 1932 г. ЦК ВКП(б) принял предложение Кагановича и Шеболдаева о выселении (а значит, и «раскулачивании») двух тысяч «кулацко-зажиточных семей, злостно срывающих сев» из 13 районов Кубани26. Всего было выселено 1 992 семьи (9 442 человека) в Северный Казахстан и целиком станица Полтавская (2 158 семей, 9 187 чел.).
Заявки с мест на раскулачивание и выселение продолжали поступать и в ЦК ВКП(б) и в Совнарком СССР. К весне 1933 г. из краев и областей поступило заявок на выселение почти 100 тыс. семей (около 500 тыс. человек). ЦК ВКП(б) и СНК СССР в секретной директиве — инструкции от 8 мая 1933 г., формально осудив массовые выселения крестьян, тем не менее признали возможным допускать выселение «в отношении только тех хозяйств, главы которых ведут активную борьбу против колхозов и организуют отказ от сева и заготовок». И как бы развивая это положение, ЦК ВКП(б) и СНК СССР разрешили выселить 12 тыс. хозяйств (примерно 60 тыс. чел.): из Украины — 2 тыс., Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги, ЦЧО, Урала, Западной и Восточной Сибири по 1 тыс. хозяйств, а так
же потребляющих и национальных районов по 500 хозяйств (Белоруссия, Западная обл., Горьковский край, Башкирия, Закавказье, Средняя Азия).
Разрешалось также выселение из приграничной полосы Ленинградской области, Белоруссии и Украины. Несмотря на «запрет» за 4 года (1933-1936) было выселено более 500 тыс. человек, т.е. свыше 100 тыс. семей.
Так осуществлялся на практике «запрет» на массовое выселение крестьян.
В результате как экономических, так и административно-репрессивных мер уровень коллективизации крестьянских хозяйств неуклонно рос, о чем свидетельствуют следующие данные (табл. 4).
Таблица 4
Динамика коллективизации в 1929-1937 гг. (на 1 июня)
Годы
Количество коллективизированных хозяйств (млн.)
Процент коллективизированных крестьянских хозяйств
Всего крестьянских хозяйств (млн.)
1929
1,0
3,9
25,6
1930
6,0
23,6
25,4
1931
13,0
52,7
24,7
1932
14,9
61,5
24,2
1933
15,2
65,0
23,2
1934
15,7
71,4
22,0
1935
17,3
83,2
20,8
1936
18,4
90,5
20,3
1937
18,5
93,0
19,9
Источник: Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1562. Оп. 2. Д. 271.
За время коллективизации численность крестьянских хозяйств уменьшилась на 5,7 млн. или примерно на 25 млн. человек. В колхозах к лету 1937 г. числилось 18,5 млн. хозяйств или 93% оставшихся к тому времени крестьянских хозяйств и 72,3% к числу имевшихся к началу сплошной коллективизации. Объясняется это как миграцией сельского населения в города и промышленные центры, так и ликвидацией части крестьянских хозяйств в результате раскулачивания. В течение 1929-1937 гг. было раскулачено в связи с коллективизацией и
другими хозяйственно-политическими кампаниями (налоговыми, заготовительными и т.п.) не менее 750 тыс. крестьянских хозяйств, кроме того, примерно 200-250 тыс. хозяйств «само-раскулачились», т.е. распродали или побросали свое хозяйство и ушли из деревни. Следовательно, прямому или косвенному раскулачиванию в 1929-1937 гг. подверглись почти один миллион крестьянских семей с населением в 5-6 млн. человек.
Это была трагедия советской деревни, пагубные последствия которой продолжали сказываться долгие годы.
§ 2. Выселение раскулаченных
Сразу же после принятия постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» началась массовая депортация раскулаченных в северные и восточные районы СССР. Но еще до принятия постановления ряд партийных организаций краев и областей обратился в ЦК ВКП(б) с просьбой разрешить выселение раскулачиваемых семей.
8 января 1930 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) решило выселить из края 20 тыс. кулацких хозяйств, в том числе 1,5-2 тыс. из национальных районов. Выселению подлежали бывшие белогвардейцы, кулаки, раскулаченные в последние два года; отбывшие наказание по ст. 58 п. 8 и 10, ст. 107 УК РСФСР, а также кулаки, бежавшие в связи с хлебозаготовками из других районов, и лица, лишенные избирательных или «случайно не лишенные избирательных прав». Наибольшее количество выселяемых приходилось на Кубанский округ — 3 700 семей, Донской — 2 700, Армавирский и Терский — по 2 200 семей и т.д.
Для руководства выселением создавалась при краевом исполкоме специальная комиссия, а в округах — тройки в составе председателя исполкома, секретаря окружкома партии и начальника окротдела ОГПУ с участием представителя прокуратуры. В районах также создавались аналогичные тройки. Вся подготовительная работа должна быть закончена к 5 февраля, а с 10 февраля приступлено к выселению, закончив его к 1 марта. «Всю работу по данной кампании рассматривать как мобилиза
ционную, со всеми вытекающими отсюда последствиями», — говорилось в документе крайкома27.
В отчете полномочного представителя ОГПУ по Северному Кавказу от 13 января 1930 г. уточнялись некоторые задания по числу выселяемых по районам, в том числе национальным, но общее количество выселяемых осталось прежним — 20 тыс. «Одновременно разрабатываем план выселения в более широких размерах», — сообщал ПП ОГПУ28. 16 января Андреев телеграфировал Сталину: «Мы приступаем к практическому осуществлению переселения кулаков за пределы края. Нужна санкция ЦК... Выселение 1/4 кулаков из края лучше всего подействует на оставшихся...» Остальных кулаков Андреев предлагал переселить на худшие земли, конфисковав в пользу колхозов все орудия и средства производства.
11 января Г.ГЯгода в записке руководящим сотрудникам ОГПУ писал: «Нам необходимо до марта-апреля расправиться с кулаком и раз навсегда сломать ему хребет. Меры, помимо экономических, которые мы также должны наметить (какие), в первую очередь необходимо разработать меры репрессивно-административного характера, как-то: СОУ должно разработать области, откуда немедленно надо выселить, арестовать, заключить в лагерь кулачье. Подход такой: 1) особо злостных — в лагерь, семья высылается, 2) кулак, ведущий антисоветскую агитацию — на поселение. Это примерно. Важно учесть количество с семьями и места ссылки, районы Крайнего Севера и пустынные места Казахстана и других районов»29.
Начальник спецотдела ОГПУ Г.И.Бокий должен был предоставить сведения, сколько человек можно принять в существующие лагеря, где можно открыть новые (кроме острова Вай-гач) нельзя ли организовать не лагерь, а специальные поселки для кулаков и т.д.
В тот же день ОГПУ разослало шифротелеграмму, в которой указывалось, что для обеспечения «безболезненного проведения мероприятий сплошной коллективизации и весеннего сева» в южных районах СССР ставится вопрос о массовом выселении кулачества вместе с семьями, в связи с этим предлагалось к 14 января «не позднее 12 час.» сообщить общее количество (и по категориям) кулацких хозяйств, подлежащих выселению.
Получив шифрограмму от 11 января 1930 г., зам. председа
теля ГПУ Украины К.М.Карлсон и начальник Секретно-оперативного управления ГПУ И.М.Леплевский предлагали массовую операцию по выселению кулачества проводить в несколько очередей.
В первую очередь это должно коснуться антисоветского и контрреволюционного актива, «приурочив к этому ликвидацию таких разработок, которые хотя и нуждаются в дальнейших агентурных мероприятиях, но должны быть ликвидированы в связи с операцией во избежание осложнений, причем по ним форсированным темпом следует проводить следственную работу».
Во вторую очередь включить семьи расстрелянных, заключенных в концлагерь, административно высланных кулаков, «что составляет неточно 4 тыс. семейств».
В третью очередь — постепенное выселение кулацкого элемента, «который хотя и не проявляет активности, но должен быть выслан для обеспечения успешности проведения коллективизации и весеннего сева».
Проведение этих мероприятий следует начать с округов, которые переходят к сплошной коллективизации (Одесский, Шевченковский, Сумской, Херсонский, Винницкий, Николаевский, Зиновьевский, Криворожский и Мелитопольский), а также отдельных районов других округов, которые переходят к сплошной коллективизации (8 районов по 5 округам). Кроме того, должны быть включены пограничные округа (Каменец-кий, Могилев-Подольский, Коростеньский, Шепетовский, Проскуровский, Волынский и Автономная Молдавская республика).
По данным ГПУ Украины, по 9 округам сплошной коллективизации числилось на учете 6,5 тыс. человек и 8 тыс. по пограничным округам. «Сведения приблизительные — сюда не входят отдельные районы сплошной коллективизации. Вместе с тем в число 14,5 тыс. человек входят бедняки и середняки, состоящие на учете в ГПУ за «антисоветские проявления». Что касается общего числа хозяйств, обложенных индивидуальным налогом (кулаки), то по 9 округам их будет 35 тыс. Если считать, что на семью приходится по 3 человека, то количество выселяемых составит 105 тыс. человек. В действительности семья состояла в среднем из 5 человек. Значит, выселению должно быть подвергнуто не менее 175 тыс. человек.
ГПУ Украины просило учесть и трудности, связанные с выселением огромной массы населения: малочисленность аппарата ГПУ, отсутствие в ряде мест необходимой вооруженной силы, «заминки с транспортом», отсутствие пересыльных пунктов, недостаток денежных средств30.
18 января приняты директивы о приведении местных органов ОГПУ в состояние мобилизационной готовности в связи с предстоящим массовым выселением кулаков, создании при ПП ОГПУ оперативных групп и разработке конкретных планов выселения кулаков из Украины, ЦЧО, Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги и Белоруссии.
23 января разослана новая директива в развитие предыдущей, которая предписывала срочно сообщить:
а) в каких районах, сколько, какие категории намечены к
выселению;
б) в каких пунктах будут концентрироваться выселяемые
для отправки по железной дороге, сколько потребуется ваго-
нов и эшелонов;
в) какое количество оперативного состава нужно для уком-
плектования аппарата органов ОГПУ и сколько будет мобили-
зовано на месте;
е) в каких районах и какое количество войск ОГПУ и Красной Армии нужно для проведения операции, места концентрации резервов;
д) предложения по разгрузке тюрем, смете расходов и т.п.
Как видим, все было предусмотрено заранее и никакой стихийности и самодеятельности масс и местных организаций не было.
Созданная 15 января Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по кулачеству во главе с В.М.Молотовым подготовила проект постановления ЦК ВКП(б) по этому вопросу, который и был принят 30 января 1930 г. Как уже отмечалось, в постановлении общее число выселяемых составляло 210 тыс. семей. Заметим, что при подготовке проекта постановления подкомиссия И.Д.Кабакова (Н.В.Крыленко, Е.Г.Евдокимов, Г.Г.Ягода) предлагала выселить до 100 тыс. кулацких семей. Однако по настоянию Молотова общее количество выселяемых было увеличено в два с лишним раза.
Республиканские, краевые и областные организации, зная
настроение партийно-государственного руководства в центре и стремясь скорее избавиться от кулачества в целях форсирования коллективизации, старались превысить контрольные цифры центра.
ПП ОГПУ по Средней Волге С.А.Бак 13 января 1930 г. сообщал, что по краю предполагается выселить 6250 кулаков. «При необходимости эта цифра, конечно, может быть увеличена — не знаем какой размах будет взят центром»31.
20 января бюро Средне-Волжского крайкома ВКП(б) постановило немедленно провести по всему краю массовую операцию по аресту 3 тыс. человек и выселению до 10 тыс. кулацких хозяйств. Но уже через неделю совещание секретарей окруж-комов партии предложило число арестованных довести до 5 тыс., а выселяемых — до 15 тыс. семей. При этом указывалось, что работа по изъятию кулацких элементов должна быть развернута «во всех районах и округах вне зависимости от темпа коллективизации».
30 января краевой штаб решил всю операцию по аресту кулаков закончить к 3 февраля, а тройке при ПП ОГПУ было дано указание с 4 февраля приступить к рассмотрению дел «наиболее злостных элементов», приговоры вынести и реализовать, т.е. расстрелять, не позднее 10 февраля.
Предусматривалось привлечение войск Красной Армии, выделив в каждом гарнизоне по 50 бойцов в полной боевой готовности, а также создание отрядов Красной Армии в 20 населенных пунктах, где не было воинских гарнизонов, по 40 человек в каждом. Было вынесено решение о выдаче коммунистам оружия. Дело, таким образом, принимало серьезный оборот, речь шла фактически о развязывании гражданской войны в Поволжье.
Такое развитие событий встревожило даже сталинское руководство. 31 января в Самару М.М.Хатаевичу была направлена телеграмма Сталина, Молотова, Кагановича, осуждавшая «торопливость в вопросе о кулаке» и предлагалось руководствоваться постановлением ЦК от 30 января. Но поскольку и в других районах (Северный Кавказ, ЦЧО, Нижняя Волга) происходило примерно то же самое, то 3 февраля Секретариат ЦК предложил всем краевым комитетам и национальным ЦК «предварительно согласовывать сроки ареста и высылки, рав
но как и маршрут с ОГПУ», а последнему в пятидневный срок наметить план высылки и сроки направления первой партии высылаемых в определенные районы и сообщить их соответствующим организациям32. Поскольку и в этой телеграмме в числе районов, допустивших торопливость, была названа Средняя Волга, Хатаевич в письме Сталину и Молотову 5 февраля писал, что в крае арестовано более 4 тыс. кулаков первой категории по согласованию и с санкции ОГПУ. «Если нас можно в чем-либо обвинить, так только в том, что мы в стремлении обеспечить наиболее организованное и четкое проведение на местах всех мер по выселению развернули всю подготовку к проведению этой меры с расчетом на быстрейшее ее проведение..., чтобы немедленно по получении соответствующих оперативных заданий центра, выполнить их в кратчайшие сроки».
Вместе с тем Хатаевич отмечал, что директивы центра противоречивы и «приходится заново перестраивать все планы и дергать снова всех и вся». В данном случае, писал он, «если и была поспешность, то не только с нашей стороны и что не следовало бы уж так сильно нас за нее хлестать». Виноваты в этом и центральные органы и, в частности, центральная печать, которая «в течение полутора-двух недель призывала к раскулачиванию вне должной связи со сплошной коллективизацией»33.
Письмо М.М.Хатаевича примечательно в том отношении, что оно свидетельствует, с одной стороны, о стремлении местных работников быстрее расправиться с кулачеством, чтобы обеспечить скорейшее осуществление коллективизации, а с другой — о том, что в спешке и торопливости виноваты не только местные организации, но и центральные. В постановлении ЦК от 30 января 1930 г. прямо признавалась срочность проведения ликвидации кулацких хозяйств «в связи с приближающейся сельскохозяйственной кампанией». Причем репрессивные меры в отношении первой и второй категорий провести в течение ближайших четырех месяцев (февраль-май) с тем, чтобы не менее чем к половине указанных категорий репрессивные меры были применены к 15 апреля.
30 и 31 января 1930 г. состоялись совместные заседания коллегии ОГПУ вместе с полномочными представителями и руководящими работниками отделов ОГПУ о ликвидации кулачества. В постановлении устанавливались сроки «операции
по выселению» из Северного Кавказа, Средней и Нижней Волги —10 февраля 1930 г., Украины и ЦЧО — 15 февраля и Белоруссии — 1 марта 1930 г. Определены и сроки начала отправки выселяемых со сборных пунктов эшелонами — соответственно: 15, 20 февраля и 5 марта. На Урал выселялись раскулаченные из Северного Кавказа (23 тыс. семей), из Украины и ЦЧО — в Северный край (70 тыс.), Нижней и Средней Волги и Белоруссии — в Сибирь (44 тыс.) и в Казахстан — 5 тыс. семей с Северного Кавказа; всего 142 тыс. семей (примерно 700 тыс. человек).
Одновременно определены и районы второй очереди: Ленинградская, Московская, Ивановская, Западная области, Нижегородский край, Татария, Башкирия, Крым, Средняя Азия и Закавказье, из которых подлежало выселению 18 тыс. семей в Северный край, 25 тыс. — в Сибирь, 12 тыс. — в Казахстан и
7 тыс. семей — на Урал. Общее количество выселяемых из районов второй очереди определено в 62 тыс. семей (300 тыс. человек). А всего по постановлению коллегии ОГПУ должно быть выселено 204 тыс. семей или более одного миллиона человек. 2 февраля 1930 г. постановление коллегии было оформлено в качестве приказа ОГПУ с приложением ряда инструкций. Так, в документе об «Организационном построении операции» указывалось, что выселение кулаков на местах (в населенных пунктах) проводится силами партийно-комсомольского, советского и батрацко-бедняцкого актива, которые доставляют выселенных в сборные пункты вместе с личными карточками на них.
8 личной карточке выселяемого указываются: фамилия, имя, отчество; год и место рождения; национальность; состав семьи; лишен ли избирательных прав; служба в старой армии и особо в белой армии (время, чин); род занятий; есть ли члены семьи в Красной Армии (кто, где); подвергался ли суду и административным взысканиям (приговор и проч.); политическая характеристика (постановление бедняцко-батрацкого актива).
В инструкции о работе сборных пунктов указывалось, что они создаются оперативными группами при окротделах ОГПУ. Для этого используются сборные пункты военкоматов, лагеря воинских частей и т.п. Во главе сборного пункта — комендант, назначенный из сотрудников ОГПУ. В его обязанности входит: охрана, организация питания, медико-санитарное обслуживание, прием выселяемых на учет, связь с опергруппой ОГПУ.
При сборных пунктах создаются учетно-следственные группы во главе с работником ОГПУ, которые подчиняются коменданту сборного (концентрационного) пункта.
Следственная группа проводит проверку выселяемых с целью выявления «разыскиваемых или проходящих по имеющимся данным, или представляющих особый интерес для ОГПУ, которых необходимо подвергнуть более тщательной следственной обработке в ОКРО ОГПУ и привлекать во внесудебном порядке по имеющимся данным».
Учетно-следственная группа вербует среди выселяемых осведомителей из расчета один на 30-50 человек взрослого населения, который затем передается начальнику эшелона.
Инструкция органам Транспортного отдела ОГПУ устанавливала порядок перевозки выселяемых. В формируемом эшелоне должно быть 44 вагона для перевозки людей (по 40 человек в каждом вагоне), 8 товарных (для груза не более 30 пуд. на семью) и один вагон (классный 4-й категории) для команды ОГПУ, сопровождающей эшелон. На каждый вагон назначается староста и его помощник, которые на станциях выходят за кипятком и пищей. Пища полагается один раз в двое суток. Двери вагонов должны быть плотно закрыты и только в пути открываются «на 5-6 вершков для притока воздуха». При подходе к станции двери закрываются наглухо. В случае побега—стрелять без предупреждения. Комендант (начальник) эшелона имеет право обыска теплушек с целью обнаружения «предметов для физического сопротивления», алкоголя и проч.34
В начале февраля, когда полным ходом шли аресты и концентрация выселяемых на сборных пунктах, выяснилось, что многие районы оказались неподготовленными для принятия такого большого количества людей, ОГПУ вынуждено было уменьшить контрольные цифры выселяемых в первую очередь— до 60 тыс. семей, в том числе из Северного Кавказа — 10 тыс. (29 эшелонов), Белоруссии — 8тыс. (23 эшелона), ЦЧО — 8тыс. (23 эшелона), Украины — до 20 тыс. (57 эшелонов), Нижней Волги — до 8 тыс. (23 эшелона), Средней Волги — до 6 тыс. (17 эшелонов). Выселяемых должны принять Северный край — 45 тыс. семей и Урал — 15 тыс. — итого 60 тыс. семей, т.е. 300 тыс. человек (172 эшелона).
Сталин, ознакомившись с планом перевозок раскулачен
ных первой очереди, написал: «Казахстан и Сибирь, как районы вселения, отсутствуют. Надо их включить»35. Однако Сибирский крайком партии отказался принять и разместить до весны 1930 г. 44 тыс. семей.
16 февраля Сталин шлет грозную телеграмму в Новосибирск секретарю крайкома Р.И.Эйхе: «ЦК считает недопустимым отказ Сибкрайкома принять и разместить по Сибири до весны текущего года пересылаемых по плану ЦК кулацких семейств. ЦК обязывает Сибкрайком провести все необходимые подготовительные меры для принятия к середине апреля не менее 15 тыс. кулацких семейств. О принятых мерах сообщите.
Сталин».
В тот же день в Архангельск направляется вторая телеграмма секретарю крайкома партии Северного края С.А.Бергавино-ву: «Из недавнего решения бюро Севкрайкома видно, что вы беретесь принять до весны лишь 30 тысяч кулацких хозяйств вопреки Вашему заявлению на комиссии ЦК о готовности принять до 70 тысяч хозяйств. ЦК не может согласиться с подобным решением Севкрайкома, опрокидывающим уже принятый партией план переселения кулацких семейств, и предлагает отменить это решение. ЦК обязывает Севкрайком провести все необходимые подготовительные меры к приему Севкраем не менее 50 тысяч кулацких семейств к половине апреля.
О принятых мерах сообщите»30.
А в это время полным ходом шло выселение раскулаченных из районов сплошной коллективизации и Белоруссии и первые эшелоны с выселяемыми уже шли на Север...
Первый эшелон с Северного Кавказа вышел в ночь с 9 на 10 февраля, второй — 11-го, третий — 13-го, четвертый —
14 февраля и т.д. В каждом из них было от 1 694 до 1 774 человек. К10 марта 1930 г. выселение раскулаченных из края было закончено. Вывезено 10 464 семьи — 51 620 человек, из них: мужчин —
15 905, женщин — 15 325, детей — 20 390. В пути выселяемым пришлось перенести невероятные мучения. В одном из писем ссыльные писали: «В дороге нам пришлось переживать душераздирающие картины, как-то: смерть детей, матерей, роды и в вагонах и на подводах, смерть рожениц и потерю детей в лесу, а теперь нас настигает настоящий голод» (Шахтинский округ)37.
Одновременно формировались эшелоны на Нижней и
Средней Волге, ЦЧО, Украине. О том, как шло выселение, можно судить по документам ОГПУ и другим материалам. Председатель ГПУ Украины В.А.Балицкий в письме Г.К.Орджоникидзе в феврале 1930 г. писал: «...На пунктах погрузки высылаемых нам пришлось наблюдать иногда совершенно раздетых, едущих без всякого продовольствия и предметов первого обихода лиц, раскулаченных в 1919-1920 гг. и высылаемых по признаку старого, дореволюционного достатка... Поэтому при погрузке в вагоны приходилось отсеивать "бузотеров" из середняков, семьи из глубоких стариков и старух, беременных женщин, инвалидов на костылях и т.д.» Допускались при выселении избиения середняков и «гнуснейшие оскорбления женщин»38.
Такая же картина наблюдалась на Северном Кавказе, Средней и Нижней Волге, в ЦЧО. В меморандуме ОГПУ от 1 марта 1930 г. констатировалось, что местные органы ОГПУ «допускают возмутительные случаи преступной халатности» при формировании эшелонов высылаемых. В эшелоне, прибывшем из Майкопа (Северный Кавказ), «все высланные приехали в летнем платье, большинство босиком, среди высланных есть бедняки...» В эшелоне № 401 (Нижняя Волга) оказалось 190 человек в возрасте свыше 70 лет, вдовы с тремя-пятью малолетними детьми. В числе высланных из Средней Волги (эшелон № 501) оказались бедняки и середняки, платившие сельхозналог от 4 до 30 руб., раздетые, в рваных лаптях и валенках39.
Учитель-комсомолец Ф.Д.Покровский (Курский округ, ЦЧО), участвовавший в коллективизации, 12 марта 1930 г. записал в дневнике: «Позавчера меня вдруг вызвали в ГПУ... Там дали в руки винтовку и послали в распоряжение коменданта (сборного пункта. — Авт.). Оказалось, нужно принимать выселяемых кулаков и сопровождать их на станцию.
Штаб помещался в бывшей школе садоводства. Там застал целую группу ребят-комсомольцев, почти все были с винтовками. В соседней комнате находились арестованные кулаки. Посмотрел я на них: обыкновенные русские крестьяне и крестьянки, в зипунах, в полушубках, поддевках. Многие в лаптях. Тут же копошились всех возрастов дети... Много разговаривал с арестованными. По их словам часто выходило, что они середняки. Рассказывали, что забрали их врасплох, ночью. Некоторые даже не захватили необходимых пожитков. Что это?
Головотяпство, искривление классовой линии или была такая директива?
За два дня довелось увидеть море человеческих страданий... кругом стон и плач. Кричат навзрыд, как по покойнику. Выселяемых провожают родные, обступили дом, тоже кричат. Страшно, тягостно!»40
Из арестантского помещения всех повели на станцию, посадили в товарные вагоны — теплушки, человек по 40. «В вагонах — теснота, духота, вонь... Было нелепое распоряжение коменданта — людей из вагонов не выпускать. Оправляться велели в ведро. В вагонах все вместе — девушки, дети, мужчины.
Я лично этому делу не сочувствовал, — признавался учитель. — Кулаки кулаками — а люди все-таки людьми. И такое издевательство ни к чему. Первые приведенные на станцию просидели в закрытых вагонах двое суток. Наконец сформировали состав — 12 вагонов, человек, вероятно, пятьсот. Ночью их куда-то отправили»41.
Отношение бедняцко-середняцкой части населения, как отмечалось в докладе Опергруппы ОГПУ от б мая 1930 г., «оставалось положительным в течение хода всей кампании». Однако признавалось, что повсеместно отмечались «случаи колебания середняков», «в ряде мест имелись такие отрицательные моменты: отклонение списков выселяемых на собраниях, групповые и массовые выступления в защиту кулачества..., недопущение выселения», особенно «при посадках и отправках кулачества». Об этом свидетельствует, например, тот факт, что за февраль-май 1930 г. произошло 1 722 массовых выступлений крестьян в защиту кулачества, в которых приняло участие более 420 тыс. человек42.
К началу мая 1930 г., выполняя постановление ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г., органы ОГПУ выселили из так называемых районов коллективизации 66 445 семей, насчитывавших 342 545 человек. По районам они распределяются следующим образом (табл. 5).
Это значит, что задание по выселению раскулаченных семей было не только выполнено, но и перевыполнено (104%). Наряду с этим проводилось переселение раскулаченных Сибири, Урала, Дальнего Востока, Северного края и Ленинградской области в северные необжитые районы своих областей, а в Ка-
Раскулачивание и депортация раскулаченных
захстане — в район Аральского моря. Всего переселено 162 021 человек (56,9% плана).
Таблица 5
Выселение кулацких семей 2-й категории (на 20 мая 1930 г.)
Откуда
Намечено
Выселено
семей
человек
семей
человек
Украина
20 000
115 000
20 793
113 637
Белоруссия
8 000
43 500
9 701
47 392
ЦЧО
8 000
40 000
8 237
4 837
Нижне-Волжский край
8 000
40 000
7 931
40 001
Средне-Волжский край
6 000
30 000
5 873
31037
Северо-Кавказский край
10 000
50 000
10 595
51 577
Крым
3 000
15 000
3 179
14 029
Татария
2 000
10 000
1 605
7 943
Средняя Азия
400
2 000
80
281
Итого
65 400
345 500
67 994
348 734
Источник: Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 413, 593.
Общее количество выселенных и переселенных составило, таким образом, 100 262 семьи, т.е. 510 755 человек. Осенью 1930 г. выселение и переселение кулаков 2-й категории было возобновлено в ограниченных размерах, и к началу декабря 1930 г. число выселенных составило 112 828 семей (550 558 чел.). После этого на местах осталось раскулаченных, но не высланных примерно один миллион человек (203 681 семья).
Весной 1931 г. начался второй этап раскулачивания и выселения раскулаченных. В сводке Секретно-политического отдела ОГПУ от 14 апреля 1931 г. «Об итогах выселения кулачества в Ленинградской, Центрально-Черноземной области, Нижне-Волжском и Нижегородском краях» сообщалось, что из 33 районов ЦЧО изъято и направлено в Восточно-Сибирский край 4 160 семей, что составляло 20 735 человек (по плану намечалось выслать 3 500 семей). Из Нижне-Волжского края выселено 6 495 семей или 28 597 человек (план — 25 тыс. человек). Из Ленинградской области выселена 3 261 семья (14 382 чел.) при плане в 3 тыс. семей. По Нижегородскому краю выселено 509 семей (2 072 чел.).
Полномочный представитель ОГПУ по Западно-Сибирско
му краю Л.М.Заковский сообщал, что к 5 июня экспроприировано и выселено в необжитые северные районы края 39 788 семей или 110 743 человека, в том числе «вычищено» из колхозов 2 229 семей, совхозов — 542, промышленных предприятий — 914, советских учреждений — 237, из городов — 573 семьи43.
Выселение производилось с 20 марта по 25 апреля и с 10 мая по 18 сентября 1931 г. За это время было перевезено только железнодорожным транспортом 162 962 семьи — 787 341 человек, в том числе: мужчин — 242 776, женщин — 221 834, детей 320 731. В 1930 г. перевезено ж.д. транспортом 77 795 семей — 371 645 человек, в том числе: мужчин — 123 807, женщин — 113 653, детей — 134 185. Всего в 1930-1931 гг. железные дороги СССР перевезли 240 757 семей с населением в 1 158 986 человек. Кроме того, было перевезено 15 355 лошадей, 7 488 телег, 8 958 плугов и 9 528 борон. Для всего этого потребовалось 715 эшелонов (37 897 вагонов)44.
В справку Ягоды, составленную для Сталина (12 октября 1931 г.), не вошли перевозки другими видами транспорта (речным, гужевым) при внутрикраевом переселении, которые в 1930 г. составляли 33 431 семью (164 200 чел.) и в 1931 г. -103 208 семей (469 470 чел.). Всего же, по данным ОГПУ, в
1930 г. было выселено и переселено 115 231 семья (559 531 чел); в 1931 г. - 265 795 семей (1 243 860 чел). Таким образом, в 1930-
1931 гг. выселению из родных мест подверглись 381 026 семей, насчитывавшие 1 803 392 человека. По районам это выглядит следующим образом (табл. 6).
Несмотря на то, что в 1930 г. было раскулачено вдвое больше крестьянских хозяйств, чем в 1931 г. (450 тыс. против 200 тыс.) количество выселенных семей в 1931 г. было в два с лишним раза больше, чем в 1930 г. Объясняется это тем, что в связи с исправлением перегибов и извращений в коллективизации и раскулачивании весной 1930 г. было прекращено «на время весеннего сева» переселение раскулаченных хозяйств, а уже раскулаченные семьи оставались в районах постоянного проживания (более 200 тыс. семей). Поэтому в 1931 г. выселялись не только раскулаченные в текущем году, но и в предыдущем.
Из общего числа 381 026 семей, высланных в 1930-1931 гг., 133 717 семей подверглись внутрикраевому переселению (из
247 309 семей были высланы в другие края и области. В феврале 1931 г. полномочный представитель ОГПУ по Северному Кавка
зу Р.А.Пиляр сообщал председателю ОГПУ В.Р.Менжинскому, что подготовительная работа по выселению 9 тыс. семей из южных приморских и лесогорных районов Кубани и Черномо-рья в восточные районы Северного Кавказа закончена. В конце января 1931 г. было арестовано («изъято») б тыс. человек, 5 155 из которых являлись единоличниками и 845 человек — колхозниками (в том числе 516 в прошлом бедняки и середняки). Вместо выселяемых переселяются из засушливых районов Северного Кавказа 37 коммун (2 606 хозяйств) и 93 артели (5 985 хозяйств).
Интенсивно шел процесс выселения и переселения и в других районах страны, не исключая национальных (Средняя Азия, Казахстан, Калмыкия).
В разгар массового выселения в 1931 г., 20 июля, Политбюро ЦК ВКП(б) отмечало, что задание о массовом выселении кулацких семей в основном выполнено, поэтому дальнейшее выселение рекомендовалось проводить «в индивидуальном порядке». Одновременно разрешалось Казахстану выселить кулаков и баев, определив количество, сроки и места выселения. Санкционировалось и выселение 1 100 семей из Калмыкии на Урал, а 2 августа Политбюро разрешило выселить 3 ООО семей из Татарии, Башкирии и Нижегородского края. Кроме того, разрешалось выселить кулацко-байские хозяйства из хлопководческих районов Туркмении, Киргизии и Кара-Калпакии.
30 августа 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «Инструкцию о порядке дальнейшего выселения кулацких семей», в которой указывалось, что «выселение кулацких хозяйств из районов сплошной коллективизации в массовом порядке прекратить». В дальнейшем оно должно производиться в индивидуальном порядке небольшими группами семейств по мере их выявления, после строгой проверки и предварительного «определения возможности хозустройства их по месту вселения».
Выселение кулацких семей, «пролезших в колхозы, совхозы и находящихся вне их», имеющих трудоспособных — производить в индивидуальном порядке по мере выявления. Выселение семей, трудоспособные члены которых репрессированы и отбывают наказание, производится после отбытия наказания последними и определения их местожительства в отдален
ных местностях СССР. В тех случаях, когда семья уже выслана, допускается досрочное освобождение репрессированного члена семьи, если «он не представляет особой социальной опасности».
Выселению подлежали только те семьи, которые имели в своем составе трудоспособных мужчин. Выселяемые должны быть обеспечены продовольствием, инструментом и инвентарем для хозяйственного устройства.
На обл (край) исполкомы возлагался учет оставшихся на месте кулаков для использования его финансовыми, земельными и другими органами.
30 августа 1931 г. Политбюро санкционировало внутри-краевое переселение 2 500 семей на Средней Волге, б ООО — в Башкирии, 5 ООО — в Казахстане; 200 семей из Туркмении на Северный Кавказ и т.д. Следовательно, никакого реального значения не имел запрет на массовое выселение раскулаченных хозяйств. Выселение крестьян продолжалось и в 1932-1933, и в последующие годы, хотя теперь уже выселялись не только семьи раскулаченных, но и приравненные к ним «саботажники» хлебозаготовок, в том числе колхозники, партийные и советские работники, председатели колхозов, директора совхозов и т.п.
4 мая 1932 г. Политбюро принимает решение о выселении 38 300 хозяйств из Украины, ЦЧО, Нижней и Средней Волги, Белоруссии, Московской области, Крыма и других районов. Однако через две недели это постановление отменено, но выселение и расселение раскулаченных продолжалось.
Через два дня после отмены постановления о выселении 38 300 раскулаченных секретарь Средазбюро ЦК ВКП(б) К.Я.Бауман телеграфировал И.В.Сталину: «Получена телеграмма Ягоды об отмене выселения на 1932 г. Учитывая тщательность работы и то, что на сборных пунктах уже 5,5 тысяч семей, просить ЦК в виде исключения закончить внутрикраевое расселение». Политбюро удовлетворило просьбу Баумана. В том же году были высланы тысячи семей из Северного Кавказа, Одесской и Черниговской областей Украины и т.д.
Всего же, не считая внутрикраевого переселения, в 1932 г. было выселено 71 236 человек. Продолжалось выселение и в 1933 г., хотя под предлогом чистки колхозов от «кулацких эле
ментов» и выселения «саботажников хлебозаготовок» и других налоговых повинностей. Остановить маховик репрессий сталинское партийно-государственное руководство уже не могло, да и не хотело.
В апреле 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает предложение Средне-Волжского крайкома об изъятии и выселении за пределы края «в течение мая-июня сего года не менее 6 тыс. кулацких хозяйств и 1 тыс. хозяйств наиболее разложившихся единоличников»45.
13 февраля 1933 г. Ягода направил Сталину и Молотову записку с предложением переселить в течение 1933-1934 гг. в Западную Сибирь и Казахстан 2 миллиона человек из деревень и отчасти городов. Предлагалось выселить следующие категории:
а) крестьян-единоличников из районов сплошной коллек-
тивизации;
б) «саботажников» за срыв хлебозаготовок и других хозяйс-
твенно-политических кампаний;
в) бежавших из деревень крестьян в связи с коллективиза-
цией и раскулачиванием и устроившихся на промышленных
предприятиях;
г) население из приграничной полосы (Запад и Украина);
д) «городской элемент», не желающий в связи с паспорти-
зацией выезжать из городов;
е) осужденные ОГПУ на срок от 3 до 5 лет включительно.
Предлагалось из них организовать трудовые поселения по
одному миллиону человек в Западной Сибири и Казахстане. Далее приводились расчеты материально-финансовых затрат на переселение и устройство спецпереселенцев.
Сталин и Молотов, ознакомившись с запиской, согласились с предложениями ОГПУ, сделав, однако, замечания.
Сталин: «Кроме всего прочего, надо связать это дело с разгрузкой тюрем» (в тюрьмах в это время сидело 800 тыс. человек).
Молотов: «Читал. Расходы (1 394 млн. руб.) грубо преувеличены. Надо привлечь к расходам самих переселенцев»46.
10 марта 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждало предложение ОГПУ о депортации 2 млн. человек в Западную Сибирь и Северный Казахстан и, приняв во внимание телеграмму сек
ретаря Западно-Сибирского крайкома Р.И.Эйхе о невозможности принять такое количество спецпереселенцев, решило уменьшить число выселяемых в Западную Сибирь и Казахстан с двух до одного миллиона человек (по 500 тыс. в каждом крае). Политбюро поручило комиссии в составе Г.Г.Ягоды (председатель), В.И.Межлаука, М.А.Чернова, Г.Ф.Гринько, Я.А.Яковлева, М.Д.Бермана и других установить окончательные цифры выселяемых и дать проект постановления по вопросу об организации трудовых поселков ОГПУ47.
17 апреля 1933 г. Политбюро приняло постановление «Об организации трудовых поселков ОГПУ», оставив без изменений перечень категорий выселяемых, но резко сократив ассигнования на переселение и устройство спецпереселенцев. Контингент выселяемых приравнивался во всех отношениях к спецпереселенцам 1930-1931 гг.
20 апреля 1933 г. это решение Политбюро было оформлено как постановление правительства; на ОГПУ возлагалась организация трудовых поселений по типу уже существующих спецпоселков.
22 мая 1933 г. Ягода сообщал Сталину, что в 1933 г. в труд-поселки Западной Сибири, кроме прибывших на места и находившихся в пути 138 тыс. человек, дополнительно выселяются 608 тыс. человек, в том числе 48 тыс. кулаков и из тюрем 173 тыс. человек. Учитывая, что к 75% заключенных будут высланы семьи, — общее количество их составит 560 тыс. человек. Общий же контингент трудпоселков достигнет 746 тыс. человек. Поэтому ОГПУ просило Сталина передать все материальные средства ОГПУ48.
Встретившись с большими трудностями организационного и материально-финансового порядка, Политбюро вынуждено было в августе 1933 г. сократить численность выселяемых до 550 тыс. (вместо первоначально планируемых двух миллионов, затем — одного миллиона человек).
Решение Политбюро ЦК ВКП(б) было принято как постановление СНК СССР от 21' августа «Об организации трудовых поселений на территории Западной Сибири и Казахстана», которое предписывало в течение 1933 г. направить в трудпоселки ОГПУ, кроме уже выселенных и прибывших на места и находящихся в пути 124 тыс. человек, дополнительно 426 тыс. чело
век, в том числе 48 тыс. «кулаков» и 378 тыс. (вместе с семьями) осужденных на сроки от 3 до 5 лет49.
Пока в Москве решался вопрос о количестве выселяемых, эшелоны с ними шли в Сибирь. 20 мая 1933 г. начальник ГУЛАГа М.Д.Берман сообщал заместителям председателя ОГПУ Я.С.Агранову и Прокофьеву, что из Северного Кавказа в Томск прибыли эшелоны с выселяемыми в количестве 9 868 человек, из которых направлено в трудпоселки 7 297 человек.
8 июня начальник Сиблага докладывал Ягоде, что в Новосибирск из Северного Кавказа прибыло 10 185 человек, из которых 341 человек умер в пути. Это и не удивительно: в число выселяемых были «включены больные и старики, не выдерживающие длительную перевозку». Как отмечал начальник Сиблага, выселяемые снабжались в пути только хлебом «скверного качества, в количестве от 200 до 400 грамм»; горячей пищей не обеспечивались, кипятком — с большими перебоями, «потребление сырой воды вызвало массовые заболевания». Поэтому смертность и заболеваемость среди спецпереселенцев была выше, чем в 1930-1931 гг.
Выселялся и «городской элемент» из Москвы, Ленинграда и других промышленных центров. Так, с 28 июня по 9 июля 1933 г. было выселено в Сибирь, в трудпоселки, 5 470 цыган из окрестностей Москвы и т.д.50
Всего в течение 1933 г. было выселено 268 091 человек, в том числе в Западно-Сибирский край — 140 697 человек, в Казахстан — 55 107 человек, на Урал — 33 920, в Северный край —16 659, на Беломорско-Балтийский канал — 15 517 человек51.
Продолжалось выселение и в последующие годы. В 1934 г., например, было выселено 111 459 человек; в 1935 г. — 117 270 человек и в 1936 г. — 77 182 человека. Всего, следовательно, за 4 года (1933-1936) было выселено около 500 тыс. человек52.
В апреле 1935 г. по записке Ягоды Политбюро ЦК ВКП(б) решило выселить «остатки кулацких хозяйств из Северо-Кавказского края, контрреволюционный националистический элемент и кулаков из УССР и нищенствующий элемент из Москвы в количестве 36 тысяч человек».
20 апреля СНК СССР принял постановление «О хозяйственном устройстве выселяемых из УССР, Северного Кавказа и из Москвы», согласно которому из Украины выселялось
12 тыс. человек на предприятия Беломорско-Балтийского комбината НКВД; из Северного Кавказа выселялось 7 тыс. в Казахстан, 3 тыс. — в Узбекистан и 14 тыс. человек переселялись в засушливые Прикумский и Дивенский районы; из Москвы 4 тыс. человек выселялись в трудпоселки Казахстана.
4 мая 1935 г. Ягода докладывал Сталину, что прием в трудпо-селения кулацких хозяйств, выселенных согласно постановлению ЦК ВКП(б) из национальных районов Северного Кавказа, закончен. Принято 4 711 семей (22 496 человек), в том числе в трудпоселки Казахстана 3 275 человек, Узбекистана — 4 560 человек и Северного Кавказа — 14 661 человек53.
Одновременно с этим производилось выселение из пограничной полосы Ленинградской области и Карелии. К 11 июня 1935 г. было выселено 23 217 человек, из них: 8 423 человека в Казахстан, 7 354 человека — на Урал, 5 884 — в Таджикистан и Киргизию, 1 556 человек — в Западно-Сибирский край.
В марте 1935 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о мероприятиях по освоению Вахшской долины, для чего предлагалось в течение 1935-1937 годов переселить 12 тыс. хозяйств, в том числе 6 тыс. из Таджикистана и Узбекистана (по 3 тыс.) и 6 тыс. из других районов СССР. В 1935 г. должно быть переселено 4 тыс. хозяйств. Однако по организационно-техническим и финансовым причинам было переселено только 1 312 семей (3 945 человек). В начале 1936 г. в Вахшс-кую было еще переселено из Саратовского и Сталинградского краев 1 846 семей. Всего к 7 апреля 1936 г. переселено 3 158 семей (9 948 чел.)55.
Масштабы выселения и переселения в основном крестьянского населения из года в год расширялись, охватывая все новые районы. Спецпереселения теперь имели основной, если не единственной, целью освоение новых территорий и обеспечение их дешевой рабочей силой. Выселяемые направлялись на предприятия и организации НКВД (Беломорско-Балтийский комбинат, Воркуталаг, Норильлаг, комбинат Севникель), на строительство Байкало-Амурской магистрали, освоение безлюдных районов Казахстана и т.п. Наряду с собственно российским населением стали выселяться и проживающие на территории Украины поляки и немцы. В марте 1936 г. решено было выселить из Украины 15 тыс. польских и немецких хозяйств
в Казахстан. Переселение намечалось произвести: 5 тыс. хозяйств (семей) в мае и 10 тыс. — в августе-сентябре 1936 г. 11 октября 1936 г. зам. начальника ГУЛАГа Плинер докладывал зам. наркома внутренних дел СССР Агранову, что переселение польских и немецких хозяйств из Украины в Казахстан закончено. Переселено в июне 5 535 семей (26 778 человек) и в августе-сентябре — 9 465 семей (42 505 чел.), т.е. все 15 тыс. семей (69 283 чел.), были вселены в Северо-Казахстанскую область — 14 015 семей (64 319 чел.) и в Южно-Казахстанскую — 985 семей (4 964 чел.). В отличие от спецпереселенцев 1930-1935 гг. вместе с выселяемыми польскими и немецкими семьями было перевезено 5 354 лошадей, 13 455 голов крупного рогатого скота, 4 218 свиней, 1 199 овец и коз.
Начальник ГУЛАГ НКВД Берман на рапорт наложил резолюцию: «т. Плинер. Когда будет все закончено (устройство. — Авт.) — надо представить к награде»50.
Не прекратились репрессии в отношении крестьян («бывших кулаков») и после принятия Конституции 1936 г., провозгласившей победу социализма в СССР. За первые три месяца 1937 г. (январь-март) было выслано 9 988 человек, но это было только прологом к «великому террору» 1937-1938 гг.
3 июля 1937 г. Н.И.Ежову (назначенному в 1936 г. наркомом внутренних дел СССР вместо Г.Г.Ягоды), секретарям обкомов крайкомов, ЦК нацкомпартий ЦК ВКП(б) направил следующую телеграмму: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности.
ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.
ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке.
Секретарь ЦК И.Сталин».
9 июля 1937 г. Политбюро утверждает тройки и количество подлежащих расстрелу и высылке по областям, краям и республикам. Так, например, по Западно-Сибирскому краю было утверждено к расстрелу б 600 «кулаков» и 4 200 «уголовников»; по Омской области — к расстрелу 479 человек и высылке 1 959 человек; по Чувашской АССР соответственно — 110 и 877 человек и т.д.
Тогда же секретарь ЦК ВКП(б) Н.С.Хрущев сообщал И.В.Сталину, что «кулаков», отбывших наказание и осевших в г. Москве и районах области, учтено 7 869 человек. «Имеющийся материал дает основание отнести из этой группы к 1-й категории 2000 человек и ко 2-й — 5 869 человек»57.
30 июля 1937 г. Н.И.Ежов представил в Политбюро проект оперативного приказа НКВД «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который был утвержден решением Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля 1937 г.
Согласно этому приказу с 5 августа 1937 г. должна была начаться во всех республиках, краях и областях «операция по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Репрессиям подвергались:
«1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.
2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания...
3. Бывшие кулаки и социально-опасные элементы..., отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие с мест заключения...
4. Члены антисоветских партий..., скрывшиеся из мест репрессий, бежавшие из мест заключения...
5. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую работу...»58
2.
Все репрессируемые разбивались на две категории:
а) «все наиболее враждебные» элементы. «Они подлежат
немедленному аресту и по рассмотрению дел на тройках, — рас-
стрелу»;
б) «все остальные менее активные, но все же враждебные
элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок
от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из
них — заключению на те же сроки в тюрьме по определению
троек».
Общая численность репрессируемых по первой категории определялась в 72 тыс. человек, а второй — более 270 тыс. Далее давались контрольные («ориентировочные») цифры по регионам с указанием численности репрессируемых по категориям. «В случае, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представить мне соответствующие мотивированные ходатайства», — указывалось в приказе Ежова.
И хотя в документе НКВД заявлялось, что семьи приговоренных, как правило, не репрессируются, но делались такие оговорки, которые фактически снимали всякие ограничения (если члены семьи «способны к активным антисоветским действиям», если проживают в пограничной полосе, крупных городах или курортной зоне и т.п.). Срок операции по репрессированию был установлен — четыре месяца (август-октябрь).
В действительности срок «операции» растянулся, а количество арестованных по приказу Н.И.Ежова (№ 00447) значительно превысило контрольные цифры. Об этом свидетельствуют, в частности, данные по Калининской области. Вместо 4 тыс. человек (1 тыс. по первой категории и 3 тыс. — по второй) было осуждено свыше 10 тыс., в том числе к расстрелу — 4 549 человек и 5 468 человек заключению в исправительно-трудовые лагеря сроком на 10 лет. Заметим, что в числе приговоренных к расстрелу «бывшие кулаки» составляли 3 022 человека (66,5%), а в числе осужденных на 10 лет ИТЛ — 3 925 человек (71,8%). Примерно такие же данные по общему количественному составу репрессированных сообщал в Москву 28 марта 1938 г. начальник управления НКВД по Калининской области А.В.Гумилевский. «Тройкой» по области осуждено
10 200 человек, из них по первой категории (расстрел) — 4 587 человек, по второй категории — 5 613 человек. «Таким образом, — докладывал Ежову Гумилевский, — утвержденный Вами лимит полностью исчерпан»59.
Поскольку среди 10 017 человек осужденных в августе 1 937 — марте 1938 г. «бывшие кулаки» составляли 6 949 человек или 69,4%, то можно утверждать, что приказ НКВД № 00447 в основном был направлен против крестьян. Об этом говорят, например, материалы опубликованной в 2000 году «Книги памяти жертв политических репрессий Калининской области». Вот несколько примеров об арестованных и расстрелянных в августе-сентябре 1937 г.
Агафонов И.А., 1871 г. рождения, уроженец и житель д. Даньшино Медновского района, колхозник. Арестован 5 августа, приговорен тройкой УНКВД, расстрелян 1 октября 1937 г.
Александров ВТ., 1871 г. рождения, уроженец и житель д. Песчанка Сережинского района, колхозник. Арестован 5 августа; расстрелян 4 сентября 1937 г.
Балдин Я.С., 1874 г. рождения, колхозник д. Никиткино Бежецкого района. Арестован 5 августа; расстрелян 17 сентября
1937 г.
Беляев И.Г., 1885 г. рождения, крестьянин-единоличник д. Дубровка Торопецкого района. Арестован 7 августа; расстрелян 4 сентября 1937 г. и т.д.60
Всего в Калининской области в 1937 — первой половине
1938 г. было арестовано 16 369 человек (в 1937 г. — 11 364 челове-
ка, в первом полугодии 1938 г. — 4 905). По характеру «преступле-
ний» первое место занимала «антисоветская агитация» — 73,5%,
а по социальному составу среди арестованных преобладали
крестьяне (так называемые бывшие кулаки, единоличники и
колхозники) — 60,3%61.
Аналогичное положение было и в других регионах страны с тем, однако, отличием, что в сельскохозяйственных районах удельный вес крестьян в числе арестованных был еще выше. Всего же, по данным МВД СССР, в 1937-1938 гг. было осуждено 1 344 923 человека, в том числе расстреляно 681 692 человека, заключено в лагеря и тюрьмы — 634 820 человек62.
Что касается так называемой «кулацкой ссылки», то за 1930-1937 гг. выслано 2 464 250 человек. Всего же с начала сплошной
коллективизации и до начала Великой Отечественной войны было выслано около 4 млн. человек (вместе с освобожденными из тюрем и концлагерей и вселенными в спецпоселки)03.
Такова цена сталинской «революции сверху» в сельском хозяйстве.
Примечания
1 Сталин ИВ. Соч. Т. 12. С. 125.
2 Там же. С. ISO, 133.
3 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 2. Д. 551. Вып. И. С. 7.
4 Там же. С. 40.
5 Там же. С. 90.
6 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы в 5 томах / Под ред. В.Данилова, Р.Маннинг, Л.Виолы. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 / Отв. ред. В.Данилов. М., 1999. С. 749, 764.
7 Там же. Т. 2. Ноябрь 1929 — декабрь 1930 г. / Отв. ред. Н.Ивницкий. М., 2000. С. 99-100.
8 Там же. С. 293.
9 Там же. С. 126-130.
10 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание
(начало 30-х годов). М., 1996. С. 124.
11 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 303.
12 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика Советской власти в дерев-
не (1928-1933 гг.). М., 2000. С. 159-160.
13 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 809.
14 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 162.
15 Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. С. 87; Траге-
дия советской деревни. Т. 2. С. 272-273.
16 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 525.
17 Сталин ИВ. Соч. Т. 12. С. 287.
18 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 548.
19 КПСС в резолюциях... Т. 5. С. 233-234.
20 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 646-647.
21 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 177.
22 Там же. С. 178.
23 История советского крестьянства. Т. 2. М., 1986. С. 188;
Трагедия советской деревни. Т. 3. Конец 1930-1933 гг. /Отв. ред.
И.Зеленин. М., 2001. С. 119.
24 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 733-734.
25 Ивницкий Н.А. Репрессивная политика... С. 285.
26 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 549, 607.
27 Там же. Т. 2. С. 100-103.
28 Там же. С. 107.
29 Там же. С. 104.
30 Центральный архив Федеральной службы безопасности Российс-
кой Федерации (ЦА ФСБ). Ф. 2. Оп. 8. Д. 232. Л. 3; Д. 35. Л. 222-224.
31 Там же. Д. 221. Л. 87.
32 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 169-170.
33 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 107.
34 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 154, 163-167; ГАРФ. Ф. 9414.
On. 1. Д. 1944. Л. 31-38, 48, 51-56.
35 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
36 Там же; ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 204. Л. 468; Д. 219. Л. 291.
37 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС; ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 337.
Л. 105; Д. 234. Л. 376.
38 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 138-139.
39 ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 8. Д. 840. Л. 109.
40 Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в
ходе коллективизации. 1927-1932 гг. М., 1989. С. 312.
41 Там же. С. 313.
42 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 418-419, 802.
43 Там же. С. 745-746; Т. 3. С. 118-120, 136.
44 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
45 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 196; Траге-
дия советской деревни. Т. 3. С. 739.
46 Ивницкий НА. Репрессивная политика... С. 319-320.
47 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
48 Там же.
49 ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 57. Д. 25. Л. 161-166; Спецпереселенцы в За-
падной Сибири. 1933-1938. Новосибирск, 1994. С. 26-30.
50 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 19. Л. 1, 4, 5, 7, 9, 10.
51 Там же. Д. 89. Л. 211, 209.
52 Там же. Л. 211.
53 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС.
54 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 35. Л. 1.
55 Бывший Архив Политбюро ЦК КПСС; ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 35.
Л. 1.
5(5 Там же. Д. 36. Л. 23, 24.
57 Труд. 1992. 4 июня.
58 Qt до ФСБ. 1918-1998. Документы и материалы по истории
органов госбезопасности Тверского края. Тверь, 1998. С. 139-140.
59 Там же. С. 20.
60 Книга памяти жертв политических репрессий Калининской об-
ласти. Мартиролог 1937-1938. Т. 1. Тверь, 2000. С. 41, 43, 58, 69.
61 Там же. С. 28.
62 От ЧК до ФСБ. С. 190.
63 Ивницкий НА. Коллективизация и раскулачивание. С. 278.
